Татарская благотворительность
Статья впервые опубликована в «Литературном обозрении» 17.03.2021 г.
На вебинарах Дедюхова не устает повторять, что мы (то бишь все постсоветское пространство) находимся в крайне привилегированном положении, поскольку (в отличие от всего нецивилизованного людоедского мира) знаем апробированные методики государственного управления на профессиональной основе, имеем систему, от которой не может отойти и кучка марионеток, занимающая явно не свое место… Главное, конечно, мы имеем нравственные императивы, заложенные прямо в Великом и Могучем, от которых нам просто не стоит отступать. И все вернется на круги своя без всяких там общественных безобразий. Просто в самых «безобидных» на первый взгляд случаях надо жестко сказать: «Нет!»
Случаи таковые постоянно возникают, они сопровождаются множеством выступлений тех, кто готов сказать «Да-да-да!», причем за нас и явно по предоплате.
Необходимо лишь полюбопытствовать последним тезисом о государственном управлении ИАД, чтобы понять, чему ж там, собственно, следовало сказать «Нет!» с самого начала?.. А действительность такова, что сама по себе тут же подсовывает знаковые явления. Чтобы ни у кого не возникало и малейших сомнений, чему же надо было говорить «Нет!» А соответственно, чтобы никто не мог потом сказать, будто не знал и не догадывался, насколько отвратительное явление формировалось при его пассивном соучастии.
У меня лично никак из головы не выходит фраза, брошенная мимоходом ИАД о том, что фондирование — это основное уголовное преступление в государственном управлении, это всегда воровской общак, создание которого всегда будет иметь тяжелые последствия для всей системы государственного управления, не говоря уж о населении и обществе в целом.
Подтверждение этой беспорной истине мы видели неоднократно. Уж особо не касаясь того, в какие воровские общаки тут же превращаются все фонды, напомню, что Сталин смог организовать финансирование индустриализации лишь с уничтожением фондов и касс, переведя финансирование государственного сектора экономики на безналичный расчет. Именно этот финансовый механизм до сих пор и подразумевается под «сталинскими репрессиями».
Зато нынче можно убедиться, до какой уголовной жэ можно докатиться с фондированием. А также в том, что именно фондирование и является главным условием существования того, что обычно называется коррупцией.
2 марта отмечалось 90-летие самого заслуженного коррупционера России, успешно довершившего все задумки Мюнхенского сговора 1938 года (см. Юбилейное). Как мы уже отмечали, готовиться к этой знаменательной дате начали заранее.
16 апреля 2020 21:46
Чулпан Хаматова: «Для меня Михаил Горбачев – абсолютный герой, подаривший мне свободу. Я его люблю»
Актриса, которая репетирует роль Раисы Максимовны Горбачевой, объяснила свое отношение к первому президенту СССР и к начатой им перестройкеТеатры сейчас по известным причинам не работают, но это не значит, что жизнь в них совсем замерла. Актеры продолжают репетировать, в формате видеоконференции устраивают встречи со зрителями, делятся творческими планами и отвечают на вопросы в режиме онлайн.
Каждый день через Zoom репетируют Евгений Миронов и Чулпан Хаматова. Вместе с латышским режиссером Алвисом Херманисом они готовят новый спектакль с лаконичным названием «Горбачев». Спектакль выйдет на сцене Театра Наций. Михаила Сергеевича репетирует Миронов. Его жену Раису Максимовну – Хаматова. На сайте театра в прямом эфире они провели открытую репетицию.
Михаил Сергеевич – фигура в российской истории неоднозначная. Немудрено, что этот проект Театра Наций вызвал бурное обсуждение в соцсетях. От восторженных до критических, мол, при всём уважении к актерам, неужели не нашлось более достойной темы и политической фигуры для творческого осмысления?
После этого Чулпан Хаматова решила объяснить свое отношение и к Горбачеву, и к начатой им перестройке.
— С Раисой Максимовной я не встречалась. Но очень нежно отношусь к Михаилу Сергеевичу, — призналась Чулпан Хаматова. — Я с ним дружу. Это человек, который подарил мне свободу, возможность по-другому взглянуть на мир. Я общаюсь с его дочкой Ириной, знакома с его внучками. Но самую важную информацию рассказывает он сам.
Актрисе часто задают вопрос, сложно ли репетировать спектакль о нашем недавнем прошлом? Тем более, когда у каждого — свой взгляд на эпоху Горбачева. Кто-то посмеивался над его простоватой манерой говорить, над затеянным им «сухим законом», над привычкой брать жену на все мероприятия. Но больше всего его ругают за то, что «развалил» Советский Союз.
— Для меня Горбачев – абсолютный герой, я пристрастна, я его люблю, — ответила актриса критикам своего кумира. — Я ему благодарна за мое подростковое становление. Именно в то время страна повернула на путь демократии, гласности и гуманизма. Очень много было сделано для очернения личности Михаила Сергеевича. Но для того, чтобы его понять, нужно прочитать его книги, его мемуары. Да, он совершал ошибки, но не ошибается тот, кто ничего не делает. Он говорит о своих ошибках честно и объясняет, можно ли было их избежать.
Если бы наша страна пошла по тому курсу, который предлагал Михаил Сергеевич (а был он у власти всего 6 лет), сейчас мы жили бы в другой стране. Не в той, в которой живем сегодня. Очень жаль, что получилось так, как получилось…
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
Чулпан Хаматова: «Я каждый день получаю проклятия в свой адрес»
Исполнительница главной роли в многосерийном фильме по одноименному роману Гузели Яхиной (его показ идет на канале «Россия-1») ответила на вопросы зрителей в Инстаграме фонда «Подари жизнь». (подробности)
Как видите, на немой вопрос о том, есть совесть у всех этих аниматоров, как раз и вставал ответ с… фондированием! Та же Чулпан Хаматова, уже опозорившаяся со своими «благотворительными фондами», лепетала, что надо ведь отметить этот юбилей, поскольку… жена Горбачева Раиса была «первой, кто организовывал в СССР благотворительные фонды».
Хаматова рассказала о роли Раисы Горбачёвой в Театре наций
30 сентября 2020, 14:59Чулпан Хаматова в интервью с РИА Новости рассказала о роли Раисы Горбачёвой в Театре наций.
«Сейчас я репетирую в Театре наций спектакль «Горбачёв» в постановке латвийского режиссёра Алвиса Херманиса. Я играю Раису Максимовну Горбачёву, а Женя Миронов — Михаила Сергеевича Горбачёва. С Раисой Максимовной я лично не встречалась, только с Михаилом Сергеевичем Горбачёвым. Я его любила и люблю, полюбила ещё больше после личного знакомства», — сообщила актриса.
Она отметила, что отношение россиян к первой леди СССР было разным и неоднозначным, так как в перестройку люди не успели понять, какими личностями были Горбачёвы.
«У меня была соседка, которая, как только появлялась Раиса Максимовна, просто сходила с ума от злобы, и я не понимала почему, возможно, из-за неустроенности, зависти», — добавила актриса.
Вначале реакция публики вполне устраивала создателей этой политической кунскамеры на сцене. Рената Литвинова даже рыдала.
Рената Литвинова расплакалась на спектакле «Горбачев»…
Рената Литвинова, посетившая спектакль недавно, поделись эмоциями, которые остались у нее после просмотра. «Один из самых грустных спектаклей — «ГОРБАЧЁВ» Алвиса Херманиса ( браво любимому уже режиссеру) — заплакала в конце невероятной финальной сцены, как ее сыграла Чулпан ( стойко перешедшая в стан выдающихся драматических актрис) в родственном дуэте-единении с Евгением Мироновым», — поведала актрис и режиссер в своем микроблоге в Instagram (орфографии и пунктуация авторов здесь и далее даны без изменений — Прим. ред.).
Рената Литвинова не смогла сдержать эмоций при просмотре финальной сцены «Горбачева»
Рената Муратовна поразилась, как, на ее взгляд, сухую историю политика можно было превратить в такую трогательную историю. «Я, в силу возраста, отлично помню — каким пришел Горбачев к власти, каким его показывали в моем черно-белом телевизоре, функционер с огромным родимым пятном — его облик и речь с повторами и акцентом, никак не предвещали, что именно он, как из фильма Матрица: «он — избранный!». И его безупречно одетая и причесанная супруга Раиса Максимовна — как же она говорила речи, «два слова в час», все взвешивая и очень нервничая и переживая — а я изнемогала ее слушать. Они были такими формальными и неинтересными мне! И вот сегодня смотрю историю их частной, даже сказочной любви и восхищаюсь близостью к ним — каким он был Рыцарем, а она — его прекрасной Дамой Сердца. Любовь до гроба и после гроба — она бывает! Или так захотели авторы спектакля -Алвис, Чулпан и Женя — это их такая личная версия жизни и ее главных смыслов — и это, оказалось, вовсе не политика! И хорошо бы так нам всем мечтать прожить… ради кого-то», — резюмировала Литвинова, поблагодарив за полученные впечатления Миронова и Хаматову.
Все бы и обошлось, наверно, если бы сама Литвинова не вылезла со своим неудобоваримым фильмом на тему некрофилии и вымирания фондов в «северных полях» накануне юбилея Горбачева. Все фонды умирают, драгоценности гниют, золотишко испаряется, в фонде Абрамовича денег не дали… а Горбачев все живет!
Фильм «Северный ветер» (2020)
Проснувшийся было интерес к очередному коленцу от Чулпан в связи юбилеем этого урода, как-то немного сбавил пафоса в восприятии… и тут Чулпан закусила удила! Типа «не хотите по-хорошему, получите по-плохому».
Вообще забавно наблюдать, как быстро слетают какие-то остатки элементарных приличий со всех этих радостных и довольных жизнью благотворительниц. Удивительно, как быстро они теряют сдержанность, нападая на возможных спонсоров, называя из «тупыми», а может и похлеще.
Хотя по логике именно те люди, которые проклинают шпионскую парочку Горбачевых, как раз и готовы отдать отнюдь не лишнюю копейку даже таким хабалкам, как Хаматова, из расчета, что хоть часть она отдаст больным детям.
03.03.2021, Москва, Максим Карпенко
Чулпан Хаматова назвала «тупыми» людей, обвиняющих Горбачева в предательствеХаматова, сыгравшая роль жены Горбачева – Раисы Максимовны в одноименном спектакле, подчеркнула, что дружит с президентом СССР и назвала «тупыми» людей, которые обвиняют его в предательстве и разрушении Союза.
«Это от тупости этих людей. Простите меня за такую грубость, просто, если вы даете такие оценки, потрудитесь узнать, как все было на самом деле. Я надеюсь, что мы в спектакле немножко это открываем. По крайней мере, просто даже посмотрите последнюю речь, когда Михаил Сергеевич оставляет свой пост, уходит с должности, какие слова он там говорит. Он уходит, потому что страна пошла не по пути сохранения союзного государства, а по обратному. Он не был с этим согласен и поэтому принял решение уйти», – заявила Хаматова.
По мнению актрисы, Горбачева «поимели» все, кому он доверял: «Да, его правда «кинули» со всех сторон. И все его «поимели» со всех сторон. Но к нему это не имеет никакого отношения. Если человек судит других людей по самому себе, и понимает, что здесь нет места для предательства, и по собственной шкале благородства, это проблемы тех людей вокруг, а не его».
Вот до чего мы докатились с этими мишками-раисками… У нас нынче никчемная продажная актрисулька, балаганная фиглярка не только определяет кому из детей помочь, а кому не стоит («Всем не поможешь!» с.). Хаматова теперь решает, как лечить детскую онкологию, вешает на посторонних людей проблемы, которые должна решать государственная система здравоохранения и без посредничества дорогостоящих пионервожатых по вызову. Вдобавок она откровенно нагло наезжает и на свободу совести! Типа все должны ориентироваться кому и какие счета предъявлять сатанинской мерзости — по бесстыжей Чулпан, на которой клейма ставить негде.
Репетиция спектакля «Горбачев»
Раиса Чулпан: почему все обсуждают Хаматову в спектакле «Горбачев»
В Театре наций состоялась премьера спектакля «Горбачев» латвийского режиссера Алвиса Херманиса. На сцене всего два актера: Евгений Миронов играет Михаила Сергеевича, его жену – Чулпан Хаматова. Решили разобраться, почему все обсуждают ее удивительное сходство с Раисой Максимовной.
В начале спектакля Миронов и Хаматова как будто ничего не играют: они говорят о смерти Раисы от третьего лица, а потом прямо на глазах у зрителя готовятся к своим ролям: Миронов отрабатывает горбачевский смех, а Хаматова – круглые гласные. Гримируются актеры тоже прямо на сцене. Эта часть – практически единственная в спектакле, где они общаются между собой.
Большую часть действа актеры говорят по очереди и уже от имени своих персонажей. Сначала о детстве, потом о первой встрече, затем о политике. Во втором акте сходство достигает практически 100 %: в какой-то момент зритель забывает, что перед ним актеры, и видит Раису Максимовну и Михаила Сергеевича.
Если Миронов ближе к финалу применяет пластический грим (читай: надевает маску, причем делает это прямо на сцене), то Хаматова меняет только одежду и парики.
Спектакль идет три часа, но на протяжении всего действа в зале слышны перешептывания «как похожи». Главной линией остаются отношения в паре: не упоминается даже появление дочери. Описание исторических событий опускается, на первом плане – чувства и реакции.
Несмотря на название спектакля, его главная героиня – именно Раиса Максимовна. В конце второго акта реплики Горбачева объясняют ее действия и состояние. Миронов превращается в своеобразное зеркало, отражающее состояние Раисы.
А одновременно идут такие знаковые события, которые практически «плевком в рожу» расставляют нравственные акценты.
Вот не касаясь того, что раком крови Раиса Горбачева занялась с фондированием в связи с Чернобылем!.. И потом типа рыдала, что «наконец-то ее поняли». Да очень сложно все это «не понять» и не связать, просто надо было осознать это предательство и бесчеловечное скотство. Да, ее типа пожалели, поскольку… мы же люди! Но все, что стояло за интересом жены бывшего генсека к гематологии, — как было проклято, так и будет.
Но ведь все вдобавок начали вспоминать, что само происхождение Раисы Максимовны (чуть не написал «Исаевой», см. Исаев) покрыто мраком тайны…
(GERMANY OUT) 1933Professorin für Philosophie; UdSSRPorträt- Juni 1989 (Photo by Jüschke/ullstein bild via Getty Images)
Происхождение Михаила Горбачёва и Раисы Максимовны
Газета «Гюнеш» от 22 апреля 1989 года сообщала: «Михаил Сергеевич Горбачёв имел отцом Мехмета Якупа — турецкого военнопленного в России времён Первой мировой войны, а его мать была родом из молокан Красносельского района Армении. Когда Мехмет Якуп, взяв младшего сына Алексея, выехал в Турцию, мать вторично вышла замуж за воронежского крестьянина Горбачёва».Раиса Максимовна — крымская татарка Раиса Максутовна
Вторая версия происхождения Раисы Максимовны
Раиса Максимовна Горбачева (Титаренко) родилась 5 января 1932 в г.Рубцовске (Алтайский край). Была старшей из трех детей.Ее отец, украинец по национальности, происходил из семьи раскулаченного (дед Раисы исчез в лагере) и был отправлен на работу в Сибирь; он трудился на строительстве железной дороги. Семья часто меняла место жительства, что вытекало из рода занятий отца. Жили бедно. Несмотря на то, что Раиса родилась в Сибири, у нее не было теплого пальто до тех пор, пока, по ее воспоминаниям, не стала студенткой Московского университета.
В принципе, с банальной экономической точки зрения, и развал СССР — это процесс фондирования. Кто бы что не врал! Извините, еще остались люди, знающие отличия себестоимости от добавленной стоимости. Не только те, кто глазками хлопал на наряды этой Максудовны или внезапное обогащение той же Чулпан Хаматовой. Не говоря уж о том, как чисто с татарским шиком швырялась пачками «зеленых» новоявленная пол-японки Хакамада по провинциям…
Ну, и о знаках, спущенных нам сверху накануне эпохального юбилея, когда мы должны были, наконец, понять крымскую татарку Максудовну. Да-да, которая типа первой у нас занялась «благотворительностью» с чисто этническими завихрениями, то есть с нецелевым использованием бюджетных средств и аккумуляцией средств с неизвестным источником происхождения.
16 февраля 2021 г ФСБ пресекла многолетнее финансирование ИГ под видом благотворительности
ФСБ и Росфинмониторинг пресекли в Крыму и Татарстане сбор средств в пользу террористической группировки «Исламское государство» (ИГ, запрещено в России) под видом благотворительности, сообщил центр общественных связей спецслужбы.
Хотя тут же выясняется, что все об этой «благотворительности» давно всё знали! Просто, наверно, сами себе не поверили. Я вот тоже поначалу дате публикации не поверил… но автор-то там — ЦОС ФСБ РФ!
20.03.2020 г. ФСБ выявила в трех регионах России канал финансирования «ИГ»
ФСБ выявила в трех регионах России канал финансирования «ИГ»
Автор: ЦОС ФСБ РФ
Федеральная служба безопасности выявила в Республике Крым, Республике Коми и Ростовской области подпольную ячейку запрещенной в РФ организации «ИГ». Под видом благотворительности канал собирал деньги на финансирование террористов. Об этом сообщил Центр общественных связей ФСБ РФ.В Крыму арестованы члены ячейки запрещенной «Хизб ут-Тахрир»
— Деятельность законспирированной ячейки международной террористической организации «Исламское государство» пресечена во взаимодействии с Росфинмониторингом, — пояснили в ЦОС. — Задержанные создали межрегиональную сеть для сбора, аккумулирования и перевода денежных средств.Заявляя о благотворительной цели сбора пожертвований, мошенники-экстремисты собрали около двух миллионов рублей и перевели их на счета террористов и их пособников. В квартирах и домовладениях подозреваемых участников прошли обыски. Изъяты средства связи, платежные инструменты, а также документы, подтверждающие противоправную деятельность.
И нельзя сказать, что всего этого в ФСБ не знали… с самого начала. Можно привести и более раннюю публикацию, где международный эксперт по тому самому «международному терроризму» поясняет… суть фондирования!
А поясняет он, поскольку в статье рассматривается задержание двух молодых женщин из Дагестана, занимавшихся… да тем же самым, чем занимаются во всех крупных «благотворительных фондах».
11 нояб. 2019 г. Деньги для ИГ: как в России финансируют и пресекают финансирование терроризма
ФСБ противостоит пособникам боевиков, но тактики сбора средств позволяют скрытно накапливать миллионы рублей
…Через благотворительные фонды, через частные фонды, через другие источники. Естественно, при подобных формах финансирования их нельзя выявить одномоментно — необходимы проверки, мониторинг, подтверждения тому, что фонд — просто ширма для обеспечения террористической деятельности», — сказал Daily Storm президент Международной контртеррористической тренинговой ассоциации Иосиф Линдер. … Эксперт утверждает, что в основном мировой терроризм финансируется не за счет отдельных пожертвований «доброжелателей», а на деньги политических или военных организаций — выгодоприобретателей.
Короче… понятно, кто он у нас основные «выгодоприобретатели» всего этого «благотворительного» фондирования. Пальцем тыкать не станем, но это именно те, кто должен был с фондированием бороться, но проявил слабость и… вовсю прилип к бесконтрольным финансовым потокам. Чисто на бандитский манер. Вот и «международный терроризм» получился.
Нынче проявились проблемы с известным фондовиком Ройзманом… Он со своим новым фондом (в старом наиболее крупный «меценат» слился) выступил в поддержку ФБК — фонда Алексея Навального «борьбы с коррупцией»… В тот момент, когда любой мало-мальски грамотный человек понимает, что фонд — это и есть источник коррупции. Да еще с теневым источником финансирования.
Совсем оборзели фондовики! Но пусть не думают, будто на эту борзоту смотреть очень приятно. Вот сляпала фондовичка Хаматова спектакль про Горбачевых, намекнув, каким «благородным делом» занимаются Раискины фонды, как она ее бизнес перехватила с огромной пользой для кармана… А после позорного выступления в роли Раисы было не менее позорное поздравление трухлявого обабка по фамилии Горбачев…
01.10.2020 11:15
«Я постоянно тренирую терпение и чувство юмора». Чулпан Хаматова — о возрасте, роли Раисы Горбачевой и кризисе благотворительности
Яна Жиляева
Forbes Staff
Как Алвис Херманис решил, что вы сыграете роль Раисы Максимовны в спектакле «Горбачев»?
Сразу после «Рассказов Шукшина» мы стали думать, что можем сделать дальше. Было одно предложение, другое, потом как-то все затихло, и потом то ли Женя Миронов, то ли Алвис придумали, что это должна быть история с Михаилом Сергеевичем и Раисой Максимовной. Алвис изучил множество источников, собрал их в пьесу.
Для меня огромная честь играть Раису Горбачеву. Хотя Михаил Сергеевич часто шутил, что он разрешит сыграть ее только мне, больше никому.
Год назад по приглашению Михаила Сергеевича Алвис Херманис приезжал в Россию. Мы все вместе ездили в «Горбачев-Фонд», провели прекрасный день. Михаил Сергеевич был в хорошем настроении, рассказывал истории, вспоминал, шутил. Он в детстве играл в школьном театре, до сих пор помнит наизусть монолог князя Звездича из пьесы Лермонтова «Маскарад». В общем, всю встречу он говорил и пел, пел и говорил. А Алвис почти все время молчал. В какой-то момент Горбачев посмотрел на Алвиса: «Я вижу, ты такой же говорун, как и я». Все рассмеялись. Но если серьезно, Алвиса интересовало, влияла ли Раиса Максимовна на принятие государственных решений. Михаил Сергеевич говорил, что, конечно, нет. Но мне кажется, что она имела очень сильное влияние на него как на мужчину, на личность и была его нравственным камертоном.
Сначала мы думали, что пьеса будет как «Леди Макбет» наоборот. Леди Макбет, которая ведет не в темную сторону, а в светлую. Но это оказалось очень непросто. Во время карантина мы долго репетировали в Zoom, подробно работали с текстом, совместно сделали то ли восемь, то ли девять редакций.
Какой период, какой возраст Раисы Максимовны кажется наиболее интересным?
Я не могу сказать, какой именно возраст. Мне все кажется самым интересным. И детство, когда она колесила по всей стране с отцом-железнодорожником. И то, что она занималась образованием младших брата и сестры. Очень интересен период МГУ. Совершенно непонятно, и спросить уже нельзя, почему она выбрала философский факультет. С какого такого перепугу? Я сначала была уверена, что философский был выбран по остаточному принципу. Выяснилось — нет. В то время человек, закончивший с золотой медалью школу, как Раиса Максимовна, мог выбрать любой факультет без экзамена. То есть это был осознанный выбор — стать философом. Интересен период Ставрополья, почему так долго не вступала в партию, как она относилась к нашей истории, к литературе, культуре, будучи очень просвещенной женщиной, ведь ее младший брат был талантливым писателем и журналистом. Интересен короткий период жизни на вершине. Сейчас смешно представить: Горбачев возглавлял страну всего шесть лет.
Интересно, как за эти шесть лет Раиса Максимовна расцвела и показала себя, как она заставила уважать русскую женщину в мире и внутри страны тоже — при всей ненависти, которая лилась на нее внутри страны. Какой стержень был у этого человека! И очень интересно и трагично, как после путча ее крепкий стержень был подточен и практически рассыпался. Так что, в каком возрасте ее ни возьми, она везде интересна.
Она проводила опросы работающих женщин, изучала, как устроена их жизнь…
И это притом, что социология тогда никому не была нужна, потому что только портила официальную статистику. Но это не останавливало Раису Максимовну. Она продолжала собирать информацию, добираться до деревень на чем попало: на тракторе, на попутке, иногда пешком в резиновых сапогах, чтобы узнать, как живут женщины Советского Союза.
«По отношению к женщине, которая рядом, можно понять, как человек относится к своей стране и что это за человек»
И все-таки большинство жителей СССР Раису Горбачеву не принимало, не считало своей. Хотя ее родина — Рубцовск, Алтайский край.
Да. Мама — сибирячка. Папа — украинец. Бабушки и дедушки — крестьяне. Но советской она не была, я имею в виду в таком, не очень приятном смысле слова. Хотя в мире, за границей Раиса Горбачева представляла советскую женщину. Она была воспитана в советской культуре. Она родилась в 1932 году, то есть детеныш советской идеологии. При этом она не была такой советской женщиной, которая понятна каждому встречному-поперечному. Она не была узнаваемой женой соседа. Это правда. Но мне кажется, просто не хватило времени на то, чтобы российские женщины поняли, что они могут быть такими же, как Раиса Горбачева. И это была одна из ее идей — доказать русской женщине, что она может красиво одеваться, достойно выглядеть рядом с мужем. Для этого она запустила в стране Burda Moden, немецкий журнал с выкройками, чтобы доказать, что такие наряды может своими руками сшить каждая женщина.
Все сногсшибательные наряды Раисы Горбачевой были сшиты на Кузнецком Мосту.
Это была ее принципиальная позиция — одеваться у наших художников-модельеров, что бы ни говорили сплетники. Так что, к сожалению, страна просто не успела ее полюбить.
Сейчас уже много лет в стране нет своей «первой леди». И это, мне кажется, очень негативно отражается на социальной роли женщин, на представлении о российских женщинах в мире и России.
Конечно. Я читала пост Маши Алехиной ко дню рождения Горбачева, где она сделала очень простой вывод: по отношению к жене, по отношению к женщине, которая рядом, можно понять, как человек относится к своей стране и что это за человек. Ни до, ни после Михаила Сергеевича таких примеров у нас не было.
Чулпан, как, на ваш взгляд, в XXI веке вообще такое может происходить: любовь с юности и до конца дней?
Я думаю, им очень повезло. Они судьбоносно нашли друг друга. Они нуждались друг в друге. Они правда были почти единым целым. На многих официальных съемках видно, как у них тянулись друг к другу руки. Они нежно переплетали пальцы даже на самых строгих официальных церемониях. Они были интересны друг другу и всегда поддерживали друг друга. Такая любовь. Откуда-то из космоса.
Есть цитата из воспоминаний Раисы Максимовны о дне свадьбы, где она замечает, что целоваться на людях невозможно, что поцелуй это «настолько интимное, что оно должно принадлежать только нам». Эта тургеневская чистота как-то реверсивно вернулась к поколению сегодняшних девушек, вы не находите?
Согласна. Когда с нашим поколением случилась перестройка, вдруг то, за что раньше сажали и что запрещали, стали показывать в кинотеатрах и печатать в официальных изданиях. Эта среда провоцировала нас на подвиги, нам требовалось насытиться свободой в любом ее проявлении. Нам хотелось, грубо говоря, какого-то панка, какого-то трэша, какого-то дна. А сегодняшние подростки воспринимают свободу как данность. Они вышли на новый виток цивилизации: самоограничения, ограничения потребления и, видимо, так же, как они берегут природу, они берегут свой моральный облик. И от этого правда складывается ощущение, что они тургеневские барышни.
Именно Раиса Горбачева начала активно возрождать традиции благотворительности в нашей стране. Фонд культуры — ее детище. НИИ детской онкологии, гематологии и трансплантологии имени Р. М. Горбачевой создан на деньги семьи Горбачевых после ее смерти.
В начале 1990-х она приехала в российскую детскую клиническую больницу и увидела детей. Тогда в России, в Советском Союзе, онкобольных не лечили по мировому протоколу. Каждый врач, Петров, Иванов, Сидоров, действовал так, как ему представлялось правильным. Поэтому по статистике выживало менее 5% больных детей. Однажды Раиса Максимовна, как мне рассказывал Михаил Сергеевич, вернулась домой в ужасе, в отчаянии. К тому времени Горбачевы побывали уже и в Германии, и в Америке. Они видели детские больницы за границей. Она кинулась к нему: «Миша, ну как же так?» А у него в этот момент страна разваливается. Горбачев ей ответил что-то вроде: «Рая, мне не до этого. Тебе надо, ты и делай».
И Раиса Максимовна за это взялась. Она уговорила немцев, и они приняли на обучение за свой счет наших врачей. В общем, те врачи, с которыми я сейчас дружу и которым помогаю, за которыми идет фонд «Подари жизнь», и были теми студентами и аспирантами, которые ездили учиться в Германию по инициативе Раисы Максимовны. Оттуда они уже вернулись обученными врачами.
Почему я так слепо им доверилась, пошла за ними? Потому что таких врачей я в своей жизни не видела. Я и представить не могла, что на свете могут быть такие врачи. Мы рискнули организовать фонд под впечатлением от знакомства именно с этими врачами и понимания, что им можно доверять. Если бы Раиса Максимовна тогда не отправила их за границу, непонятно, сколько еще ушло бы времени и как развивался бы наш фонд. Так что моя работа в фонде «Подари жизнь» — продолжение тропинки, которую проложила Раиса Максимовна.
«Это был величайший поступок Горбачева. Он не думал о своем позоре или о позоре страны, он делал конкретное дело — помогал больным детям»
Из-за благотворительности мы и познакомились с Михаилом Сергеевичем. Я пришла к нему в 2004 году попросить денег, наивная и ничего не понимающая артистка. Просто пришла попросить денег. Фонда «Подари жизнь» еще не было. Мы тогда собирали деньги напрямую в больницы, на какие-то конкретные вещи. Я сказала: «Дайте денег. У вас же фонд». Михаил Сергеевич ответил: «Вы актриса, публичная личность. У вас есть все возможности, все ресурсы для того, чтобы собрать ту самую сумму, которую вы сейчас просите. Если нужно, мы поможем советами». В общем, дал мне от ворот поворот.
Я, конечно, немного надулась. Почему-то мне казалось, что «Горбачев-Фонд» должен лопаться от денег. Но в конце того разговора он добавил, что помог бы с удовольствием, но им самим не хватает средств. В тот момент в Питере как раз шло строительство клиники имени Раисы Горбачевой. Так началось наше общение. Очень скоро я оказалась в Лондоне на благотворительном балу, где собирали деньги для петербургской больницы. И тут все встало на свои места. Я сидела за столиком среди приглашенных звезд и гостей, в основном английской аристократии и буржуазии. Михаил Сергеевич вышел на сцену и стал продавать лот на ужин с собой. Это было так непривычно. Он говорил: «Ну купите подороже». У меня хлынули слезы. Я сидела и думала: какой позор. Как же так? Какие-то англичане собирают деньги для больницы в России. А в этот момент, чтобы вы понимали, баррель нефти стоил так дорого, как никогда. Это были жирные для России годы. Но сейчас я понимаю: это был величайший поступок Горбачева. Он не думал о своем позоре или о позоре страны, он делал конкретное дело — помогал больным детям. Этот поступок стал для меня прекрасным уроком. С тех пор я тоже ни секунды не стесняюсь, когда продаюсь на благотворительных аукционах. Неизменно вспоминаю, как это делал Горбачев в Лондоне. Так потихонечку мы сдружились с Михаилом Сергеевичем. Сейчас он для меня очень близкий человек. Если он не перезванивает, не рассказывает, как здоровье, у меня начинается паника.
На Западе Горбачев по-прежнему мегазвезда. Несколько лет назад произошла смешная история. Звонит мой европейский агент из Вены и говорит: «Я не понимаю, что происходит, но у меня выстроилась очередь из лучших изданий Австрии и Германии на интервью с тобой». Оказалось, Михаил Сергеевич в каком-то интервью в ответ на вопрос, кто из артистов ему нравится, назвал мою фамилию. И этого оказалось достаточно, чтобы журналисты выстроились в очередь. Я снималась в разных зарубежных фильмах, участвовала в театральных проектах, но никогда не добивалась такого внимания западной прессы. Одно слово Михаила Сергеевича, и все поменялось. Такой до сих пор кредит доверия Горбачеву на Западе.
…
Сериал «Зулейха открывает глаза» на канале «Россия» вышел в карантин, когда все были дома, могли смотреть. И даже пару скандалов инициировал. Неужели он не сработал?
Скандалы рождались сами, у создателей сериала точно не было задачи их инициировать. Я думаю, просто у людей появилось много свободного времени во время карантина. Меня даже обвиняли в предательстве Родины. Потому что, оказывается, по мнению некоторых, в раскулачивании не было ничего, кроме блага.
Об этой Зулейхе как-нибудь в другой раз… вне чисто татарской «благотворительности».
18 фев, 2012 г. Благотворительность, как она есть
И у меня огромное желание позвать в какое-нибудь прямоэфирное ток-шоу Чулпан Хаматову и задать всю ту массу тяжёлых вопросов, что сейчас у меня на душе».
«… в фонде «Подари Жизнь» де-факто основную часть пожертвований составляют государственные деньги.
Я честно изучил два месячных отчёта по поступлениям. Более половины переводов из Сбербанка. В основном по рублю-копейке — похоже, это карта «Подари Жизнь». Система такова: на каждую вашу покупку начисляют 0,3%, Сбер удваивает эту сумму, и всё идёт переводом в фонд. По моим прикидкам минимум треть денег фонд получает от Сбера, государственного банка. Много анонимных взносов через Сбер. Есть ли начисления на них, я не знаю.
Любой благотворительный фонд бы опух от счастья, если бы треть его бюджета финансировал госбанк. А ещё о них ненавязчиво напоминают и подталкивают к переводу всякими буклетиками, разложенными в десятках тысяч офисов банка по стране. Опять же экономия на рекламе и продвижении. Да и буклеты вряд ли сам «Подари Жизнь» печатал.
Странно, если после этого фонд всего лишь строит больницы.
В-третьих, меня поразило несоответствие сумм пожертвований и количества пациентов фонда. На данный момент у фонда на попечении 28 детей. В среднем они все проводят в больницах порядка года. Кому-то становится лучше, и его отсылают на время домой. У меня нет возможности высчитать, какое количество детей обычно находится на попечении фонда одномоментно. Но думаю, что 28 — это как раз среднегодовой показатель.
За 2011 год фонд собрал 781 миллион рублей. Делим на 28 человек, и выходит, что за год патронажа фонд тратит на ребёнка 28 миллионов рублей. Это фантастическая сумма. Даже если детям будут колоть самые дорогие препараты. Даже если у них резкое уменьшение количества детей, и вчера их было 56: 14 миллионов в год — это тоже много»
«… оплачивают детям дорогое лекарство или подбор и доставку костного мозга из Европы. Смею вас порадовать, что эти траты составляют малые доли общей суммы. Зато часто попадаются какие-то совсем непонятные формулировки».
«… По статье «Оплата лечения в стационаре» списываются миллионы. И без указания, кого же лечили в этом стационаре.
Супердорогие препараты соседствуют с метронидозолом, бисептолом и гепарином — неужели и этого нет в федеральных образцовых больницах.
Общее впечатление о финансовой деятельности фонда смешанное. По-моему, они постепенно перестают заниматься благотворительностью, и начинают подменять собой фонд ОМС. Ну не должны они покупать физраствор. Собственно, мне интересно, а почему они покупают физраствор? И боюсь, эта ниточка потянет ещё дальше, ведь деньги на это наверняка выделяются».
А вот как раз и фраза о том, что «Помочь всем невозможно»… мало ли, что когда-то у нас была доступная и бесплатная медицина, ориентированная на помощь каждому?.. Теперь это в цепких ручонках таких Чулпан, поэтому безнравственная клоака, прачка воровских общаков будет решать, кому из нас «помочь».
И каково принимать такую «помощь», зная, что это сделано не на общих основаниях, а на выбор такой вот «почетной святой»?..
31 июля 2019 г.
Уже больше 12 лет фонд «Подари жизнь» помогает детям с онкологическими заболеваниями. Работа благотворительной организации не сводится исключительно к сбору денежных средств. Активисты фонда работают над совершенствованием законодательной базы, образованием врачей, формированием «антиракового» сообщества в России и использованием современных технологий для создания более комфортной среды для благотворителей. С какими проблемами сталкиваются благотворительные организации в России, «Хайтеку» рассказали актриса и соучредитель фонда Чулпан Хаматова и директор фонда Екатерина Шергова.
Помогать — это и тяжело, и радостно
— Почему вам пришла идея создания фонда?
Чулпан Хаматова: О создании фонда нас с Диной Корзун попросили врачи — детские онкологи и гематологи. Уже тогда, 15 лет назад, они знали, как лечить детский рак, но не могли этого делать, потому что в больницах не было оборудования и лекарств, не было вообще ничего. Сначала мы просто проводили благотворительные концерты, собирали на конкретные нужды больниц. А спустя время мы с Диной поняли, насколько эта проблема масштабна по всей стране. А значит, нужно решать ее системно, а для этого — создавать профессиональный фонд.
— Что было самым сложным и, наоборот, самым легким на пути создания и реализации всех задумок?
Чулпан Хаматова: У нас есть миссия — чтобы каждый ребенок с онкологией в нашей стране получил вовремя самую эффективную помощь. И вот эта наша цель до сих пор не достигнута, просто потому что у нас не хватает пожертвований. Мы 13 лет бьемся над каждым ребенком, а одновременно пытаемся изменить ландшафт, чтобы строились новые клиники, хватало коек, чтобы менялись законы, вносились поправки, которые будут упрощать жизни детей, больных раком. Самое сложное в нашей работе — это отказывать в помощи.Но пока мы не можем спасти каждого ребенка, это слишком большая проблема, чтобы тратить на нее всего лишь 1,5 млрд в год. Именно столько мы направили на помощь детям, например, в прошлом году. Эта сумма, которая кажется огромной, на самом деле — мизерная в масштабах сферы детской онкологии.
А самое легкое — это обрастать друзьями и соратниками. С самого первого благотворительного концерта, когда я села обзванивать артистов из своей записной книжки, все, как один, говорили: «Да, я приду».
— Основной поток средств приходит от крупных жертвователей (олигархов, меценатов) или от небольших взносов рядовых граждан?
Чулпан Хаматова: Это самое интересное, потому что всего лишь 35% от всех пожертвований — это деньги бизнеса и очень богатых частных лиц. Остальное, то есть 65%, мы собираем с помощью пожертвований от самых разных людей — 100 рублей от бабушки, 500 от студента, 1 000 от менеджера. И в этом наша самая большая ценность. Очередной кризис сокращает в компаниях прежде всего бюджеты на благотворительность, а человек как переводил 100 рублей, так и продолжает оставаться с нами, несмотря ни на какие экономические перемены в стране.
Помочь всем невозможно
— Тысячи детей и подростков, которым помогает фонд — малая доля нуждающихся в поддержке в масштабах нашей страны. Приходилось ли фонду отказывать в помощи и почему?
Чулпан Хаматова: Немалая доля, конечно. Но мы не можем помочь всем, это правда. Нам просто не хватает пожертвований, хотя всем кажется, что мы большие и всемогущие. Это не так. Наоборот, у нас самая большая ответственность, потому что лечение наших подопечных — самое дорогостоящее. Все решения о помощи принимают врачи-эксперты. Они смотрят медицинские документы и решают, действительно ли нужно лечение за рубежом или можно помочь в России, по квоте. Действительно ли вообще нужно лечение или ситуация уже паллиативная, то есть медицина бессильна.
— Отказываете только по медицинским показаниям?
Чулпан Хаматова: К сожалению, нет. Пока у нас нет такого количества благотворителей, чтобы мы могли себе позволить помочь каждому. Например, мы отказываем в оплате некоторых видов новейшего лечения, которое стоит безумно дорого, но его эффективность пока только устанавливается в клинических испытаниях. В условиях нехватки пожертвований мы не можем себе позволить поддерживать экспериментальное лечение. У нас тогда просто не хватит денег на тысячу других детей, у кого вполне реальные и понятные шансы. Мы также сейчас были вынуждены принять решение отказывать гражданам иностранных государств, например, Таджикистана или Узбекистана, где некоторые виды рака в принципе не умеют лечить, а лечение в России для этих детей полностью платное, то есть нужно платить даже за койко-день. Но у нас не хватает денег помогать и этим детям.
Пробелы в правовом поле
— Каких законов и нормативных баз не хватает, чтобы обеспечить необходимую помощь нуждающимся?
Екатерина Шергова: Уже не первый год мы работаем над темой трансплантации костного мозга. Во-первых, нужно, чтобы было больше клиник, где будут готовы проводить этот вид лечения детям. Во-вторых, нужно создавать законодательство, которое регулирует вопросы трансплантации. Что-то уже сделано, но мы еще продолжаем работу по обоим вопросам.
Вместе с другими фондами мы сейчас работаем над тем, чтобы Минюст упростил систему отчетности для НКО. Сейчас НКО, в том числе благотворительным организациям, нужно отчитываться по пожертвованиям от российских юридических лиц, которые получили денежные средства от иностранных государств, организаций и граждан. Таким образом, на благотворительные организации возложена обязанность знать источники денежных средств и иного имущества организации-благотворителя, что просто неосуществимо.
Мы принимали активное участие в обсуждении проекта Концепции содействия развитию благотворительной деятельности в России до 2025 года. Проект уже внесен в правительство. В этой концепции, например, содержатся предложения по усилению налоговых стимулов для юридических лиц, которые занимаются благотворительностью. Для физических лиц предлагается ввести систему GiftAid, как в Англии, по которой если жертвователь заполняет специальную форму, то в благотворительную организацию передается не только пожертвование, но и автоматически сверх основного пожертвования перечисляется налоговый вычет этого человека.
— Каковы взаимоотношения фонда с государственными структурами, получаете ли вы поддержку и приоритет для вашей деятельности?
Чулпан Хаматова: Никакого приоритета у фонда и лично у меня нет. Не знаю, почему многие так думают. Мы не получаем никакого государственного финансирования. А еще многие думают, что я ногой открываю двери в кабинеты любых чиновников, и они выполняют все мои просьбы. Конечно же, это не так. У нас в фонде есть сотрудники, которые так и называются — GR-специалисты. Их работа — очень непростой и долгий, кропотливый анализ всех законодательных несовершенств, а далее разговор с разными государственными структурами. Мы рассказываем чиновникам о тех проблемах, которые существуют в сфере детской онкологии. Стучимся, пишем письма, ходим на заседания, поднимаем шумиху в СМИ. Потому что это тоже работа фонда. Мы не только помогаем конкретным детям, мы делаем так, чтобы проблемы решались системно.
Екатерина Шергова: На самом деле, нам вместе с другими фондами многого удалось добиться: внести в законодательство понятия орфанных заболеваний и лекарств, создать в законодательстве процедуру ввоза незарегистрированных лекарств по индивидуальным жизненным показаниям. Мы добились отмены налогов при ввозе лекарств для пациентов и донорского костного мозга, выделения квот на высокотехнологичную медицинскую помощь для детей больных раком. Раньше, если фонд выделял деньги на лечение несколько раз в год, родителям приходилось платить налог 13%, как будто это был доход. Сейчас им этого делать не надо. Также теперь частное лицо, сделавшее пожертвование, может оформить на эту сумму налоговый вычет.
Современные технологии упрощают работу
— В фонде «Подари жизнь» первыми создали приложение, появилась возможность взноса пожертвований с помощью Apple Pay и Google Pay. Почему был сделан такой шаг и как это повлияло на дальнейшую работу фонда?
Чулпан Хаматова: Потому что это наша работа — делать все возможное и невозможное для того, чтобы благотворителям было удобно помогать. Мы не хотим, чтобы люди воспринимали помощь как жертву. Мы не хотим манипулировать их чувством вины. Мы просто хотим сделать благотворительность нормой. А для этого должны быть удобные и простые механизмы помощи, которыми можно пользоваться без ущерба для своего привычного образа жизни. То есть благотворительность сама должна вписываться в образ жизни современного человека, а не винить его за то, что он мало помогает. Люди с удовольствием помогают — просто нужно дать им удобные инструменты и быть полностью прозрачными в своих отчетах.
Екатерина Шергова: Самый наглядный пример того, о чем говорит Чулпан — как раз наше мобильное приложение. Когда, благодаря нашим партнерам — компании Aviasales, мы его обновили и интегрировали туда удобные для всех ApplePay и GooglePay, сумма пожертвований в месяц выросла на 20%, а количество транзакций — на 30%. Через мобильное приложение мы «собираем» от 1 до 1,5% всех поступлений фонда, а это 1,5 млн рублей в месяц.
— Это был ваш первый опыт в том, чтобы упростить процедуру пожертвований?
Екатерина Шергова: Мы всегда старались, чтобы перечислять деньги жертвователям было проще и удобнее. Чтобы не было такого: человек хочет помочь, но его какие-то внешние обстоятельства останавливают. Чулпан очень долго добивалась от Сбербанка, чтобы за переводы в наш фонд не брали комиссию. В итоге после прихода Грефа нам это удалось. Кроме этого, мы договорились о том, чтобы в отделениях банка появились платежки с нашими реквизитами. То есть человеку уже не нужно было самому эти цифры заполнять, перепроверять. Он мог просто прийти в банк и попросить бланк для перевода средств фонду «Подари жизнь». И ему такой бланк выдавали. Оставалось только вписать сумму и заплатить деньги. Сейчас это вообще можно сделать в личном кабинете. А также мы выпустили со Сбербанком благотворительную карту Visa «Подари жизнь» — когда человеку для того, чтобы помогать, вообще ничего не нужно делать. Нужно просто ходить в магазины и расплачиваться картой. Тогда с каждой тысячи рублей три рубля дополнительно списываются у вас и три рубля добавляет Сбербанк. Из этих шести рублей с каждой тысячи мы собрали, например, в 2018 году 144 млн рублей. В этом году мы еще добавили возможность помогать напрямую в фонд через личные кабинеты других банков. Это сразу увеличило нам пожертвования на 5 млн в месяц.
— Сейчас благотворительных фондов становится все больше. При этом активно развиваются технологии. Как вы собираетесь развиваться в этом изменяющемся мире совместно с технологиями?
Екатерина Шергова: Технологии делают благотворительность похожей на удобный сервис, вписывая ее в нашу с вами повседневность. Уже сейчас некоторые российские фонды используют в своей работе виртуальную реальность, чат-боты, мессенджеры. Но, по данным исследования от Nonprofit Tech for Good, в котором приняли участие НКО из 13 стран, только 3% некоммерческих организаций пользуются электронными кошельками, а принимает пожертвования в криптовалюте всего 1%. Мы всегда старались держать руку на пульсе и внедрять технологии в работу фонда, делая все для удобства наших благотворителей. Во времена банковских квитанций мы со Сбербанком запустили карту «Подари жизнь», о которой я рассказала выше, позже короткий номер для СМС-пожертвований 6162, начали использовать QR-коды, реализовали подписку на ежемесячные платежи. «Подари жизнь» первым в России стал принимать пожертвования в криптовалюте и создал мобильное приложение.
Чулпан Хаматова. Фото: архив пресс-службы.
— Все больше компаний входит в цифровизацию и роботизацию. Какие перспективы в этих направлениях у НКО? В частности, у фонда «Подари жизнь»?Екатерина Шергова: Современные технологические возможности создают потребность в новых навыках. Знакомство с цифровыми технологиями и умение внедрить их в работу становятся необходимыми навыками для НКО. Существуют отличные инициативы, такие как Smart Social — созданные IBM, НИУ ВШЭ, Форумом доноров и Теплицей социальных технологий. Проект призван развивать цифровой потенциал НКО в России.
Перед «Подари жизнь» остро стоит проблема распределения внутренних ресурсов и оптимизации ручного труда — такого, как рассмотрение типовых обращений, допустим. Решение проблемы — внедрение в работу чат-ботов. Это позволит высвободить ресурсы для более амбициозных задач и проектов. Также мы задумываемся над внедрением элементов AR и геймификации в мобильное приложение.
— Как может быть применен искусственный интеллект в НКО? Собираетесь ли вы заниматься такой деятельностью в фонде?
Екатерина Шергова: Искусственный интеллект уже активно применяется в НКО. Несколько лет существуют такие проекты, как Crisis Text Line. Это платформа для текстовых сообщений, которая 24/7 обеспечивает помощь людям в критической ситуации. Сервис работает на основе машинного обучения, определяя очередность отправки сообщений волонтерам, способным оказать помощь человеку в беде. Не менее яркий пример — Quill, создающая бесплатные онлайн-инструменты для студентов с низким уровнем дохода для улучшения их письменной речи.
При создании Quill были использованы элементы машинного обучения на основе открытых источников. Это очень правильные и нужные инициативы. Искусственный интеллект постепенно внедряется все сферы жизни. Очень надеемся на то, что мы сможем быть причастными к таким коренным изменениям в сфере и внедрить элементы искусственного интеллекта в свою работу.
У фонда есть проект, связанный с обучением медицинских работников. Чтобы поддерживать и, тем более, развивать его, необходимо вкладывать дополнительные средства. Возможно, в будущем мы смогли бы создать платформу на основе алгоритмов машинного обучения для наших врачей, с помощью которой они смогли бы проходить обучение. Конечно, собственной экспертизы фондам критически не хватает для создания подобных амбициозных проектов. Все это возможно исключительно в коллаборации с бизнесом.
Криптопожертвования
— Ваш фонд один из первых стал принимать пожертвования в криптовалюте? Как пришла такая идея?
Екатерина Шергова: Фонд Podari.Life — партнерский фонд «Подари жизнь» в США. Он начал принимать в качестве пожертвования криптовалюты в 2017 году. Как только появились биткойны, мы, конечно, сразу же должны были среагировать и дать людям способ пожертвовать и таким образом. Появятся еще какие-то технологии, мы будем следовать и за ними. Если мы отстанем от этого развития и ритма, то просто потеряем благотворителей.
— С кем и как разрабатывались подобные функции?
Екатерина Шергова: Нам помогал Антон Меркуров, эксперт в области криптовалют и создатель проекта Satoshi.fm. Антон думал, где можно применить биткойн, чтобы это было несложно, интересно, полезно для общества и перспективно. Мы много лет дружим, так что он сразу пошел к нам.
Было несколько этапов. Перед Антоном стояла задача понять все внутренние механизмы работы фонда, предложить варианты и объяснить, как все в итоге будет работать. Позже мы завели кошельки и сделали небольшое промо.
— Какие плюсы и минусы пожертвований в криптовалюте вы можете выделить?
Екатерина Шергова: Минус только в том, что в России мы, по закону, не можем организовать такой способ приема пожертвований. Поэтому в нашем случае — это всё делается через наш сестринский фонд, зарегистрированный и работающий в Америке — Podari Life. То есть криптовалюту нужно конвертировать в обычные деньги, что сопряжено с небольшой комиссией и юридическими нюансами, а дальше деньги переводятся в российский фонд «Подари жизнь», а мы уже можем направить их на любую из наших программ помощи. НКО на Западе уже давно работают с криптопожертвованиями. Еще в 2015 Fidelity Charitable первыми начали принимать биткойны. Один из основных плюсов — это прозрачность и минимальный риск столкнуться с мошенничеством. Еще один немаловажный факт — отсутствие максимальной и минимальной сумм пожертвования, нет проблем с задержками платежей. Перевод в биткойнах позволяет благотворителю сохранять полную анонимность, нам не будут доступны данные его кредитной карты.
Мошенники и злоупотребление доверием
— В современном обществе, где, к сожалению, нечистоплотность отдельных людей и организаций в плане обращения с финансами входит в норму, как удается фонду сохранять лицо и доверие жертвователей?
Чулпан Хаматова: Для нас это было главным и основополагающим принципом — полная и открытая отчетность. Мы таким образом пытались изменить отношение к благотворительности в целом в нашей стране, потому что после 90-х, когда на теме помощи наживались мошенники, доверия к фондам, конечно, не было никакого вообще. Кроме того, что мы сами отчитываемся за каждые 100 рублей на своем сайте, нас постоянно проверяют всевозможные государственные органы, мы проходим регулярно независимый аудит.
Чулпан Хаматова. Фото: архив пресс-службы.
— В интернете часто проходят фейковые сборы. Сталкивались ли вы с такими сборами от имени фонда?Екатерина Шергова: К сожалению, сталкивались и сталкиваемся. Мошенничество на благотворительности до сих пор существует: создают клоны нашего сайта с другими реквизитами, берут истории наших подопечных и делают рассылки, подставляя номера личных карт.
Поэтому мы всегда и везде рассказываем о том, что никогда не собираем деньги на личные банковские счета, на личные QIWI- или Яндекс-кошельки. У нас есть сайт и официальные страницы в социальных сетях, сборы мы объявляем только там. Рассылка приходит с официального домена @podari-zhizn.ru. Я еще раз всех призываю проверять любые сборы. Не поленитесь — позвоните в фонд, уточните, если сомневаетесь.
— Про безопасность платежей и кибербезопасность сегодня говорят все. Какие мероприятия в «Подари жизнь» осуществляются для профилактики и избежания? Бывали ли случаи, когда пожертвования воровали или могли украсть?
Екатерина Шергова: Мы регулярно сталкиваемся с нелегальными сборами в сети от нашего имени. Часто это группы в соцсетях, где пользователей просят перевести деньги на личные карты третьих лиц. Помимо очевидного вреда для наших подопечных, действия мошенников подрывают доверие к работе фонда и благотворительности в целом. Раньше мы вынуждены были в ручном режиме справляться с этой проблемой — писать в техподдержки, что было не всегда эффективно и оперативно. Сейчас фонд сотрудничает с одной из ведущих международных компаний по предотвращению и расследованию киберпреступлений и мошенничества с использованием высоких технологий — Group-IB. Специалисты Group-IB в реальном времени отслеживают появляющиеся мошеннические ресурсы, посты в соцсетях, рекламные объявления и оперативно их блокируют. До сих пор эти возможности использовались для защиты бизнеса и госструктур, и мы бы никогда не смогли найти денег для обеспечения кибербезопасности фонда на подобном уровне. Но Group-IB помогает нам на безвозмездной основе, за что мы безгранично благодарны.
— Токсичная благотворительность: насколько применима в нашей стране? В вашем фонде? Как с этим бороться?
Екатерина Шергова: Как во всех странах, где благотворительность не развита, нет культуры благотворительности, где это до сих пор не норма, так и в нашей стране процветают токсичные сборы. Конечно, для нашего, как для и любого профессионального благотворительного фонда, это неприемлемо. Мы работаем не только над тем, чтобы помочь конкретным детям, но стараемся менять систему, менять законы, создавать условия, чтобы помощь оказывалась эффективно. Более того, у нас другая «эмоция». Не давим на жалость, а даем возможность людям быть причастными к крутому и классному делу по развитию сферы детской онкологии в России.
Компетентность врачей
— В нашей стране проблемы с постановкой правильных диагнозов. Большая часть из них не верна или не существует. Как вы к этому относитесь?
Екатерина Шергова: Это огромная проблема и для сферы детской онкологии, потому что в лечении рака большую роль играет время. Если не начать правильное лечение вовремя, то шансы на выздоровление уменьшаются. У нас были сотни случаев, когда в Москву приезжали уже буквально еле живые дети, которым в регионе месяцами делали прогревание, потому что ребенок обратился с болью в ноге, а оказывалось, что там саркома, рак кости, и прогревания сделали только хуже. Поэтому с самого начала работы фонда у нас появился важнейший проект — образование врачей. Врачи федеральных центров, которые учились за рубежом, ездят по всей стране и передают свои знания и опыт местным врачам. Это особенно актуально, так как лечение рака постоянно совершенствуется, появляются новые методы и лекарства. Также благодаря благотворительным пожертвованиям мы отправляем врачей на зарубежные стажировки и конференции.
— Как «решаются» неправильные диагнозы, когда суммы собраны и детей привозят на лечение в зарубежные клиники? Как часто тратятся деньги на обследования за рубежом, если российские диагнозы не верны?
Екатерина Шергова: Мы в фонде не знаем таких случаев, что ребенка приходилось отправлять в зарубежную клинику, чтобы поставить правильный диагноз. Отправлять анализы ребенка из региона в Москву в НМИЦ ДГОИ имени Дмитрия Рогачева — такое бывает, да. И фонд оплачивает такую помощь, когда региональные врачи могут для уточнения диагноза отправить пробирку с кровью в научную лабораторию Центра Рогачева. Этот центр — самая передовая в Восточной Европе клиника по лечению детского рака, врачи этой больницы лечат детей по международным протоколам, ведут научно-исследовательскую работу, находятся в мировом сообществе детских онкологов. Возможно, они обращаются за вторым мнением к своим коллегам из зарубежных клиник при уточнении того или иного диагноза. Но, повторюсь, отправлять за диагностикой детского рака за рубеж — такого давно уже нет.
— Помогает ли фонд развитию медицины? Способствует ли повышению квалификации врачей?
Екатерина Шергова: Детская онкология — активно развивающееся медицинское направление. Поэтому необходимо, чтобы врачи клиник, с которыми работает фонд, могли знакомиться с последними достижениями современной медицины как в России, так и за рубежом и передавать свои навыки и знания российским коллегам. Мы поддерживает проекты, позволяющие врачам обмениваться опытом со своими российскими коллегами, учиться у зарубежных и быть в курсе последних исследований и разработок. Проект «Дальние регионы» появился почти 11 лет назад по инициативе фонда «Подари жизнь», Национального общества детских гематологов и онкологов (НОДГО) и Центра детского гематологии имени Дмитрия Рогачева. В рамках этого проекта врачи Центра приезжают в разные российские регионы читать лекции для детских врачей, проводить мастер-классы и консультировать маленьких пациентов. Этот проект существует и развивается исключительно на благотворительные средства. В рамках проекта, к примеру, в 2018 году 1 067 врачей прошли обучение.
Государство и некоммерческие фонды: как делится ответственность
— Благотворительные фонды позволяют государству уклоняться от финансирования медицины и социалки или, напротив, без этих фондов властям не справиться?
Екатерина Шергова: Могу сказать, что наш фонд, наоборот, постоянно следит за тем, чтобы государство выполняло свои обязательства. Наши юристы всегда помогают мамам добиваться от департаментов и министерств здравоохранения тех лекарств, которые положены их детям по закону. Конечно, пока идет эта процедура, фонд покупает лекарства. Но одновременно с этим работаем над тем, чтобы тот или иной регион находил деньги в бюджете. Есть и такие статьи расходов нашего фонда, которые государство в принципе не может покрыть. Я говорю про незарегистрированные лекарства, оплату поиска и активации доноров из международных регистров. Все это не покрывается квотой. Более того, что касается сферы детской онкологии — постоянно появляются новые лекарства от рака. Они стоят настолько дорого, что просто не вписываются ни в какие государственные бюджеты. И мы первое время закупаем эти препараты на деньги благотворителей, чтобы дети могли лечиться. Но одновременно с этим добиваемся выделения дополнительных государственных средств на стремительно дорожающую сферу детской онкологии.
— Почему фонд не распространяет свое влияние на другие города России, помимо Москвы и ее окрестностей? Каковы перспективы дальнейшей работы фонда?
Чулпан Хаматова: Мы помогаем не только в Москве, но и региональным клиникам. Но наша задача — чтобы в каждом городе России работал сильный профессиональный фонд, который будет помогать детям с онкологией на месте. Из Москвы не всегда это возможно делать. Поэтому мы идем другим путем — собрали в так называемое противораковое сообщество фонды со всей страны и постоянно учимся друг у друга, обмениваемся опытом, информацией. Наш фонд проводит для таких НКО ежегодный обучающий семинар, на котором мы передаем все наши накопленные знания. Мы хотим, чтобы любой наш подопечный, который закончил основную терапию в Москве, мог вернуться в больницу по месту жительства, когда это позволяет протокол лечения, и там его подхватили местные волонтеры и местный фонд: купили лекарства, нашли доноров крови, помогли реабилитироваться, когда лечение подойдет к концу.
— Каково соотношение благотворительной деятельности и организационной работы внутри фонда, направленной на его успешное функционирование?
Чулпан Хаматова: По российскому закону фонд может тратить на организацию своей работы 20% от пожертвований. Мы тратим от 5% до 10 %. Поэтому соотношение очевидно. Хотя лично я, например, сторонник того, что в благотворительности должны быть большие зарплаты, а не такие, как у нас сейчас. Потому что профессионалы стоят дорого, а чтобы фонд работал лучше – нам нужны профессионалы. Это такая неотъемлемая часть эффективной помощи детям. Очень легкая арифметика — в 2 раза больше вкладываешь в свое развитие, в 20 раз больше получаешь результата, в нашем случае — пожертвований, а значит, спасенных детей.
Но наше общество пока не готово это принять. Поэтому сотрудники фондов — это те, в хорошем смысле, сумасшедшие, те редкие профессионалы, которые готовы выживать на этих зарплатах, а работать 24 часа в сутки 7 дней в неделю ради идеи помощи детям. И, конечно, мы многое стараемся организовать pro bono для своего развития. Например, обучение сотрудников на разных конференциях, курсах повышения квалификации. Потому что это всё тоже влияет на результат.
И раз уж пошла эта тема с назойливой благотворительностью татарских женщин, вырвавшихся, благодаря Раисе Горбачевой, на оперативно-финансовый простор общественных благ, стоит вспомнить новую выходку Чулпанкиного Шекспира — Яхину с ее благотворительной помощью голодающим детям 1923 года.
Новый роман Гузель Яхиной «Эшелон на Самарканд» вызвал противоречивую реакцию. Писательницу упрекнули в плагиате (сама она эти обвинения отвергла), а роман — в излишнем упрощении темы голода в Поволжье.
Много нехорошего и хвалебного сказано про дурочку Яхину, но в целом все как-то стараются проскользнуть мимо темы ремейковщины. Потому что народ историко-филологический подобрался из тех, кто привык гадить под себя. «А зари здесь тихие» ведь пересняли… так чо? Ремейк, однако! Бондарчук-старший в гроб сходя, благословил своим ремейком «Тихого Дона»… типа с рук сошло.
Предыдущие страдания Гузели или Зулейхи… эт у нас чо? А это у нас таперича будет вместо «Тихого Дона»! О, как!
Неровен час, вся эта отмороженная шелупонь кинется «Они сражались за Родину» ремейковать. Все ведь померли, а этим жрать надо.
Но вот с последним опусом отмороженной дуры Яхиной… До какой степени надо ссучиться, чтобы не напомнить «Ташкент город хлебный» Александра Сергеевича Неверова? А ведь эта книга стольких спасла из полного неверия в жизнь при ссученных идиотах. Слушайте, после революции в статистических сводках земств за все годы их существования появилась сводка «самоубийства до десяти лет». Понятно, что нас таким не удивишь, мы чего уж только не повидали. Так может все же с нравственностью дождевого червя не стоит лезть и ремейковать на эту тему? Яхиной до смены пола все же толика стыда не помешала бы.
Просто слов нет, когда после повести «Ташкент город хлебный» вылезает такое оборзевшее убожество, бесстыжая тупая шалава… И все говорят, что она чот сплагиатила… Но там сам факт этой подмены доморощенным скотством и проституцией — настоящей литературы… Как такое совать после повести «Ташкент — город хлебный»? Как? Это вообще показывать, что «смотришь в книгу — видишь фигу» (см. записную книжку Чехова, мать вашу!) Это, наверно, надо уже оболваниться до критического уровня. Вообще ни хера не воспринимать!
В 1923 году Неверов внезапно «умер от паралича сердца» в 36 лет. Траванули, конечно, доброжелатели. Тем не менее, до конца 30-х «Ташкент город хлебный» входит в школьные программы. Но все поколения, описанные в книге, читавшие ее — защищают Родину.
А тут, значит, с 1923 годом проститутка Яхина подсуетилась, типа про 1923 год Неверов не писал (раз помер), так ей можно что попало начирикать. А главное… ни хера не делать, ни за кого не переживать, никаких задач не решать, плеввть на ближних. И уже вопрос у всех не о Родине, а о… о ничтожном насекомом Яхиной. Типа защищать такое вот гэ или восхвалять «за смелость». Тьфу!
Читать по теме:
Рубрика: