Председатель комитета Госдумы по информационной политике и связи Леонид Левин рассказал «Известиям», стоит ли ждать корректировки «пакета Яровой» и так называемого закона «о праве на забвение в Сети» и почему поисковые системы часто отказывают гражданам в удалении из ссылок информации о себе.

— Проводил ли ваш комитет мониторинг исполнения так называемого закона «о праве на забвение», который действует с начала года?

— Из открытой статистики видно, что операторы поисковых систем часто отказывают гражданам в удалении из результатов поиска ссылки на незаконную, недостоверную или неактуальную информацию о них. «Яндекс», например, в марте сообщал, что поступило 3600 обращений от 1348 человек, в итоге в 73% случаев заявления были отклонены.

Это говорит о том, что заявители не предоставляют убедительных данных, а не о том, что проблема в законе. Он создавался не для ограничения распространения информации в Сети, а для защиты рядовых граждан от киберунижения и других нарушений их прав, основанных на злоупотреблении информацией.

— Сталкиваются ли пользователи с проблемами, связанными с процедурой удаления ссылок на информацию?

— Серьезных проблем для пользователей Рунета нет. Это подтверждает статистика. Так, доля обращений по теме «права на достоверную информацию» в Региональный общественный центр интернет-технологий (РОЦИТ), который помогает гражданам по этому вопросу, составляет не более 9%. Основная доля — свыше 40% —  обращений касается того, как подать заявление операторам поисковых роботов. Это косвенно подтверждает, что предлагаемые ими онлайн-формы недостаточно заметны.

Часто — 30% — обратившиеся на «горячую линию Рунета» в РОЦИТ просят разъяснить, почему поисковик не удалил информацию.

— Готовы ли вы разрешить поисковикам самостоятельно определять порядок обращений к ним, например, только через электронную форму, чтобы избежать бумажных заявлений?

— Сначала надо разобраться, какую долю составляют эти бумажные обращения. Думаю, что это незначительная часть, так как те, кто обнаруживает о себе негативную информацию в интернете, как правило, умеют пользоваться электронными формами.

При получении государственных услуг граждане могут направлять запросы и получать ответы как в электронной, так и в бумажной форме. Аналогичное право должно у них быть и в отношениях с частными структурами.

— «Яндекс» заявлял, что за поисковиками фактически закрепляют функции правоприменительных органов, так как речь идет об оценке достоверности информации, ссылки на которую человек просит удалить. Планируется ли изменение закона в этой части?

— Такие функции в нашем законе, как и в аналогичном европейском законодательстве, за поисковиками не закреплены. Вы же не получаете их, когда изучаете документы при покупке машины или квартиры или читаете имущественные декларации чиновников на сайтах? В таких случаях стороны отношений либо верят друг другу, либо обращаются в какую-либо инстанцию. Так и по закону «О праве на достоверную информацию» поисковик, руководствуясь здравым смыслом, может определить, подтверждают ли представленные ему документы неактуальность, недостоверность сведений по запросу или нет. Если стороны расходятся в оценке представленных документов, то вопрос разрешает суд.

— Стоит ли указать в законе критерии общественной значимости при рассмотрении обращений об удалении неактуальной информации, например, об отзывах о врачах, репетиторах?

— Любые изменения в закон должны вноситься после изучения практики и мнения всех заинтересованных сторон. Закон применяется недолго. За это время мы не выявили серьезных проблем у операторов поисковых систем, связанных с удалением общественно значимой информации. Она по определению является актуальной, и идти доказывать в суд необходимость ее удаления — это автоматически вызвать «эффект Стрейзанд».

— Какие проблемы проявились в ходе реализации «закона о блогерах»?

— Насколько мне известно, как по линии взаимодействия комитета с Минкомсвязи, так и по линии РОЦИТ существенных проблем не возникало. Из более 2000 блогеров, зарегистрированных Роскомнадзором, ни один не оштрафован.

В случае если возникнет ситуация, неразрешимая на уровне ведомственных актов или судебного решения, мы готовы совместно с исполнительной властью и интернет-сообществом проанализировать ее с точки зрения возможной корректировки законодательства.

kinopoisk.ru

— О возможности корректировки говорили на разных уровнях, в том числе и президент России Владимир Путин. Поэтому вероятность изменений достаточно велика. Сейчас важно разобраться, на каком уровне должны вноситься изменения: в ведомственные акты или законы.

Правоохранительным органам необходимы инструменты для расследования и предотвращения преступлений террористической направленности. Если бы в обсуждении этого закона участвовало больше специалистов из структур, непосредственно занимающихся его исполнением, — операторов связи, провайдеров интернет-услуг и т.п., то результат был бы более эффективным. Поэтому целесообразно выносить предложения о корректировке закона на широкое публичное обсуждение только после того, как в закрытых экспертных группах будет выработано принципиальное решение.

— Изменится ли и каким образом формат работы комитета?

— У нас сложилась устойчивая практика: все поступающие в комитет проекты обсуждаются нашим экспертным советом. По наиболее резонансным темам проводим расширенные заседания комитета с участием экспертов. Конечно, мы планируем определенную ротацию, предполагающую исключение членов ЭС, не проявивших достаточно интереса к работе, и привлечение новых, в том числе по рекомендации депутатов, включившихся в работу комитета впервые. Все депутаты, пришедшие к нам в седьмом созыве, так или иначе связаны с нашей отраслью и могут привлечь компетентных и квалифицированных экспертов.

— Что будете делать с наследием прошлых созывов, например проектом лидера ЛДПР Владимира Жириновского, по которому в эфире радиостанций должно звучать не менее 60% песен на русском языке?

— Аналогичные идеи поступали от разных депутатов на протяжении работы Госдумы. Они не реализованы по очевидной причине — значительная часть отечественного вещания и так, без всякого регулирования, наполнена музыкой на русском языке. И в большом числе случаев доля русскоязычных песен в эфире существенно больше 60%.

С другой стороны, принудительное наполнение эфира отечественной музыкой в тех странах, где это было осуществлено, в том числе и соседних с нами, приводит к тому, что сетка заполняется самой дешевой и соответственно низкокачественной продукцией — только для исполнения требования закона. Приняв такие новеллы, мы только перенаправим аудиторию к интернет-вещателям, которые и без нашей помощи являются основным конкурентом радиостанций.

— Планируете ли вернуться к находящемуся в Госдуме с 2007 года проекту Мосгордумы, который запрещает распространять в СМИ сведения о национальности, отношении к религии потерпевших, подозреваемых, обвиняемых?

— Подобные запреты могут способствовать усилению негативных стереотипов, сложившихся в обществе в отношении каких-либо групп. Так, любое преступление, ассоциирующееся с определенной группой, рассматривается обществом как совершенное представителем этой группы. А опровергнуть это нет законной возможности.

У нас уже есть опыт подобных негативных явлений, например, когда ограбление, совершенное уроженцем Кабардино-Балкарии славянского происхождения, интерпретировалось как «кавказская преступность». В Европе, где на основе формальных и неформальных запретов в отдельных странах создана система фактически полного запрета на распространение информации о преступниках, это привело к чудовищной вспышке ксенофобии, практически демонизации отдельных этнических групп. Это сейчас, очевидно, сказывается в решении вопроса беженцев.

В случае введения такого запрета, на мой взгляд, снизится конкурентоспособность российской прессы. Российские пользователи интернета, вероятно, предпочтут иностранные ресурсы, где таких запретов не будет. Учитывая обострение международной политической обстановки, нападки на нашу страну, имеющие характер полноценной «информационной войны», давать такую возможность в руки нашим оппонентам было бы неправильно.

— Бытует мнение, что в Госдуму специально вносятся «драконовские», сырые законопроекты с тем, чтобы отвлечь внимание от сути, пока все борются за удаление откровенно несерьезных вещей. Так ли это?

— У нас много субъектов законодательной инициативы, и поэтому предполагать некий сговор между ними было бы странно. Жесткие законопроекты — это особенность нашей политической культуры, в которой общественное мнение играет очень важную роль. Если бы авторы стремились выслужиться перед каким-либо начальником, они бы тратили гораздо больше времени на предварительную подготовку и согласование проектов, чтобы блеснуть профессионализмом. Но в нашей стране принято апеллировать к общественному мнению — считается, чем более заметен законопроект, чем более обсуждаем, тем скорее он пройдет   или даже не пройдет, но авторы получат свою «минуту славы». Важно, чтобы даже в случаях, когда законодательство требует неотложной коррекции и Дума принимает решение о максимально быстром прохождении закона, должна соблюдаться вся формальная и неформальная процедура общественного и парламентского обсуждения. В таком случае показная жестокость закона нивелируется в процессе рассмотрения Госдумой.

Примечание. В ответ на запрос «Известий» «Яндекс» сообщил, что на сегодняшний день суд вынес решение по 27 искам: 19 решений в пользу «Яндекса», два иска отозвали сами заявители. В остальных случаях суд оставил исковые заявления без рассмотрения по причине или неявки истцов или несоблюдения ими требования закона по направлению первоначального заявления в «Яндекс».