О Великом и Могучем
Думаю, всем понятна сегодняшняя щепетильность в отношении «оскорбления суда», «оскорбления представителей власти» и какое-то садистское желание «научить говорить правильно» — проявляемые людьми, облеченными властью. Но как такое не называй, это ведь не работа! Это глумление над людьми, это и есть не надуманное, а настоящее оскорбление самого института судопроизводства. Причем удовлетворяют свои садистские наклонности — за непомерное государственное содержание. Между прочим, разбойник Прокруст, «исправлявший» на большой дороге случайных прохожих, делал это за свой счет, нес все «предпринимательские» риски.
У нас много проблем, поскольку многие вещи не называются своими именами. Но раз все это есть в языке, то подобные усилия заранее обречены. Ну, не скажут вам чего-то в глаза, так подумают! А мысль куда метериальнее слова! Вот сколько правильных слов говорится, а толку? А если кому-то в лицо ничего не скажут, это означает, что его просто игнорируют.
Но бороться с родным языком, чтоб за все, что творят — еще и слова им не сказали, так это низость! Но когда это еще и делается на средства тех, над кем решили поглумиться, это весьма повышает «предпринимательские риски». Подобные «судебные издержки» надо взыскивать с подобных «представителей судебной системы». Это уже переходит всякие границы приличия. Некрасиво, когда придумаются законы, чтобы намеренно плевать в душу и вести себя как можно гаже.
Два года назад прощалась на Ижевском вокзале с Ириной Анатольевной Дедюховой, вместе с которой все лето ходила в Октябрьский суд г. Ижевска, чтобы выслушивать чушь… о «преступлении словом». Которое еще не произошло, но ведь может произойти, если какой-нибудь моральный урод неверно истолкует ее письмо президенту Медведеву о том, что необходимо разобраться не только с уголовщиной на улице, но и с теми высокопоставленными мерзавцами, которые спекулирую на «национальных отношениях», пытаясь оправдывать отъявленных уголовников по национальному признаку.
Единственному человеку, в словах которого я нашла поддержку, веру в справедливость, веру в Великий и Могучий… еще предстояло произнести последнее слово «подсудимого», заслушать приговор, за которым уже торопился в Ижевск Рашид Нургалиев, чтобы заодно наградить тех, кто вообще-то нес полную ответственность за случай взрыва снарядов на военном складе под Ижевском, произошедшем как раз накануне суда над Дедюховой.
Перед этим «замяли» дело о заражении учащихся и персонала дизентерией в школьном буфете средней школы №27 г. Ижевска, где училась младшая дочь Ирины Анатольевны. Хотя месяц вся школа была на карантине, поскольку большая часть учащихся лежала в инфекционном отделении, а дочь Ирины Анатольевны, госпитализированная лишь после третьего вызова скорой, оказалась в одной палате с завхозом школы и двумя училками младших классов.
Не стало поводом для повторного разбирательства с этим вопиющим случаем и то, что уже после моего приезда весь транспорт Ижевска встал на два дня, поскольку та же фирма отравила коллектив трамвайно-троллейбусного депо — уже дизентерией Флекснера и сальмонеллёзом. Были очень тяжелые случаи. Впрочем и многих школьников в феврале 2011 года доставляли в тяжелом бессознательном состоянии.
Понятно, что и взрывы на военном складе были «допущены»… на фоне бардака и явной нехватки боеприпасов, небось еще и перед ревизией. Понятно, что фирму, заражавшую всех кишечной инфекцией, крышует самое высокое руководство Ижевска. Но решили «бороться с экстремизмом». А это происходит каждый раз на фоне совершенно очевидных преступлений.
Оригинал взят у в ЖЖ Не совсем умные люди…
Петропавловск-Камчатский городской отдел судебных приставов провел проверку в отношении автора романа «Идиот» Ф. М. Достоевского по признакам состава преступлений, предусмотренных ч. 4 ст. 33 (подстрекательство) и ч. 1 ст. 297 УК РФ (неуважение к суду). В возбуждении уголовного дела отказано в связи с кончиной писателя. И это вовсе не скверный анекдот, а вполне реальная история.
Все началось в апреле 2011 года. В мировом суде житель Камчатского края Евгений Федорко, отвечая на вопрос своего оппонента, произнес слово «идиот». Судья Светлана Бобкова, на заседании у которой это случилось, сделала Федорко замечание. Могла сделать и больше: указать ему на дверь, оштрафовать или подвергнуть административному аресту. На этом инцидент (по большому счету пустяковый) был бы исчерпан.
Однако дальнейшие события приняли просто вселенские масштабы. Судебный пристав Е. Иванов, который охранял порядок на судебном заседании, написал рапорт о том, что в действиях Федорко обнаружены признаки преступления, предусмотренные ч. 1 ст. 297 УК РФ (неуважение к суду, выразившееся в оскорблении участников судебного разбирательства).
Не скрою, ехала в Ижевск, чтобы… убедиться лично во всем. Образ про Прокруста ведь это образ Ирины Анатольевны, как все догадались. Ее образы уже составляли часть моей личности, я за них ухватилась, как за спасительную соломинку в происходящем вокруг бардаке.
А еще она всегда говорила: «Надо всегда задаваться вначале вопросом: от кого я это слышу?..»
На пересадке меня встречал Андрей Кочур, наш пламенный рыцарь с неизменным комментарием ко всем статьям Ирины Анатольевны: «Трепещите предатели, лжецы и воры!»
Провожая меня, он выразил не только радость по поводу того, что Ирина Анатольевна все же будет не одна, а почувствует поддержку близких по духу людей… Но и понятные соображения человека, которого не раз обманывали: «Анна, это замечательно, что ты все увидишь своими глазами! Если будет такая возможность, выстави в Интернете документы «дела Дедюховой»!»
Мы уже к этому времени поняли, что как ни пытались доказать «уголовные мотивы» Ирины Анатольевны, так и не смогли. Доходило ведь до того, что была подделана справка о ее дочери, которую за два года до всех событий старшие «друзья» (среди которых был сын полковника милиции, отмазанный папочкой) — попросили купить пакет дешевого вина.
Милиция загребла этих «друзей», поскольку другая совершеннолетняя подружка, выпившая практически всю эту сивуху, — отравилась и Полина с сыном полковника милиции, пытались дотащить ее до дома.
Ирина Анатольевна прошла все этапы административных мытарств, чтобы больше ее дочь не брала в рот спиртного вообще, но главное, чтобы наказать владельцев супермаркета, продававших спиртное несовершеннолетним.
Справку об административном правонарушении о распитии спиртного в общественном месте в Октябрьской прокуратуре г. Ижевска подделали… на саму Ирину Анатольевну. Уже по одному этому факту видно, что в отношении Дедюховой, выступавшей за нравственность, проводившей главную идею русской литературы о добре и зле — «ничего не нарыли».
По этому же факту видно, как сами эти «борцы с экстремизмом» понимают смысл закона, смысл юстиции, которая вообще-то означает «справедливость». Видно и то, что эти законченные моральные уроды вообще понимают в русской литературе, посягая на «лингвистические экспертизы».
Однако есть и другие «специалисты», такие как А. Скорик, доцент кафедры русского языка Камчатского госуниверситета, которая по заданию службы судебных приставов делала экспертизу слова «идиот». Вывод А. Скорик вполне тянет на открытие в области русского языка. По ее мнению, слово «идиот» является неприличным, но может использоваться как медицинский термин. В итоге из рапорта пристава Е. Иванова родилось целое уголовное дело, которое расследовалось два года и выросло в два с половиной тома!
На раскрытие этого «преступления» были брошены немалые силы. Во-первых, шесть дознавателей службы судебных приставов. Во-вторых, их начальники, которые усердно проверяли дело и требовали направить его в суд. В-третьих, сотрудники прокуратуры, которые сначала указали на необходимость возбуждения самого дела, а потом требовали законности при его расследовании. Кроме того, в эту кипучую деятельность был вовлечен суд, который рассматривал жалобы Федорко на незаконные действия приставов (всего было проведено минимум 14 судебных заседаний). В рамках уголовного дела допрошены свидетели (включая судью С. Бобкову), оформлено шесть принудительных приводов. Привод — это когда бригада здоровых лбов на служебной машине едет за свидетелем или подозреваемым, чтобы доставить его на следственное действие, если тот сам явиться не хочет. В нашем случае выезжали за Федорко, хотя он мог прийти добровольно. Три постановления о приводе были изданы еще до того, как уголовное дело появилось. Четвертый привод был оформлен через час после возбуждения дела.
При мне дважды в суд вызывали «эксперта», декана факультета журналистики местного университета Байметова, написавшего в экспертизе, что он сам выходил в Интернет, сам выбирал «слова», сам составил текст (он так и заявил: «Это мая интеллектуальная собственность!»)в, который затем признал «экстремистским».
Он рассказал, как в приемной «увидел среди писем» письмо с просьбой «поучаствовать», просто взял это письмо, чтобы не назначили экспертом кого-то другого. Он сам себя предупредил об ответственности, сам составил нужный текст, не указав даже линков, просто надергав фраз и слов «где-то в Интернете», якобы принадлежащих исключительно Дедюховой. И все это — вне всякого контекста!
Ирина Анатольевна у него поинтересовалась, а какую гражданскую и человеческую позицию он сам занимает по поводу уличных убийств и ночного погрома в детском лагере. Байметов заявил, что пока ему начальство не укажет (он выразился «руководство»), какую позицию занимать, он никакого мнения высказывать не станет.
И это все было на моих глазах, второй раз его вызывали, чтобы он под протокол сказал, что действовал «в рамках закона», чтобы не открывать на него уголовного дела за заведомый донос. Все, приехали! Поэтому теперь для меня ни один российский журналист не представляет никакой «загадки». Все они говорят лишь то, за что им заплачено либо заплатят, все их мнения являются «мнением руководства».
Байметова «не прикалывало», что он выступал в точности таким же погромщиком, участвуя в уничтожении женщины. Но если бы его «экспертная оценка» хоть что-то значила, он бы мог сообразить, насколько бесценно все, что говорила Ирина Анатольевна. А если бы хоть что-то понимал в русской литературе, он бы тут же понял, что имеет дело с уникальным явлением уровня Федора Михайловича Достоевского.
И он написал в их службу такое заявление: «О существовании слова «Идиот» я узнал из курса школьной программы, в частности, романа Ф. М. Достоевского «Идиот». По мнению дознавателя Кошмана, совпадающему с мнением заместителя прокурора Петропавловска-Камчатского Дудина, слово «идиот» является бранным, оскорбительным, следовательно, содержащим неприличную форму. По их мнению, употребление в общественном месте слова «идиот» недопустимо и считается преступлением, которое они мне вменили. Причиной, способствовавшей совершению мной этого преступления, явилось тлетворное влияние на меня романа Ф. М. Достоевского. Поэтому считаю своим долгом, как гражданина РФ, сообщить нашим доблестным защитникам правопорядка о лицах, способствовавших совершению мной этого преступления. Это уже указанный мной выше, ныне покойный Достоевский, царствие ему небесное. На основании изложенного прошу возбудить уголовное дело в отношении Достоевского Ф. М., как подстрекателя к совершению преступления».
Федорко полагал, что, прочитав этот текст, судебные приставы осознают абсурд ситуации и прекратят заниматься ерундой. Но те юмора не поняли. Заместитель начальника Петропавловск-Камчатского городского отдела судебных приставов И. Ли на полном серьезе принял это заявление, зарегистрировал, присвоил ему номер и приобщил к материалам уголовного дела.
Читаешь это… и ловишь себя на мысли, что подобная публикация вообще стала возможной не только после того, как Ирина Анатольевна «прошла по пиратской доске» по ее образному выражению. Но ведь она в деталях разобрала все свое «дело» в деталях в блоге «Огурцова на линии».
Но и я… как говорится, поприсутствовала. Со всем дело ознакомилась лично, всем, столь же кровно заинтересованным в твердом знании того, от кого мы все это слышали, кому верили во всем безусловно — материалы были отправлены и висели долгое время в этом блоге по ссылкам.
Перед тем, как отправиться на это издевательское судилище с подлецами, доносчиками и лжесвидетелями, Ирина Анатольевна написала потрясающую статью о Достоевском в цикле «Начальный свод». Мне она сказала, что после нее — примутся непременно за Федора Михайловича. Как в воду глядела.
Грустно шутила, что в отношении нее мы можем быть абсолютно спокойны, экспертизу по ней провели тщательную, все «темные места биографии подняли» и обсудили. За все сказанное она уже заплатила кровью, так что мы можем быть совершенно спокойны за свою душу.
Но замечу, сколько душ она в это период спасла, расставив совершенно правильные нравственные акценты, хотя ей в это период пришлось намного сложнее, чем кому бы то ни было. Мне она сказала по этому поводу: «Зря, конечно, они с меня начали! Зря вообще ко мне сунулись! Теперь никто из них не сможет безнаказанно лгать на русском! Но какие деньжищи в канализацию ухнули, решив устроить государственный переворот. Они же ко мне прицепились, решив, будто им на меня удастся повесить «возбуждение масс», которое они за деньги устраивают. Такую подлятину деньгами возбуждают, а не Великим и Могучим! Пусть не врут, мерзавцы продажные!»
Цитирую постановление Петропавловск-Камчатского городского отдела судебных приставов: «Учитывая, что Достоевский Ф. М. скончался 28.01.1881, а Федорко Е. Н. родился 19.11.1960 года, Достоевский Ф. М. не имел реальной возможности склонить Федорко Е. Н. к совершению преступления путем уговора, подкупа, угрозы или другим способом…»
Чтобы сделать этот вывод, судебным приставам потребовалось 9 месяцев.
Кстати, в свете Федерального закона от 5 апреля 2013 года N 34-ФЗ, который предусматривает ответственность за распространение печатной продукции, содержащей нецензурную брань, у судебных приставов появился еще один повод проверить творчество Достоевского. Ведь если в их понимании слово «идиот» является неприличным и нецензурным, то издание и продажа романа «Идиот» может считаться административным правонарушением.
Что меня поразило? Каждый «эпизод дела» содержал фальсификацию, грубую ложь, выявлял подлость тех, кто пытался обвинить Дедюхову в том же, в чем обвиняла прокуратура Достоевского в цитируемой статье. Ну, просто в каждом слове — ложь на каком-то примитивном уголовном уровне.
Мало того, что эксперт, якобы проводивший экспертизу компьютеров Дедюховой, тоже заявил суду, что экспертиза была одна и проводилась зимой. В деле эту экспертизу разделили на две, подделав его же заключение. То есть пилили деньги всей прокуратурой — по двум заключениям компьютерной экспертизы. Нормально?
Сама-то эта экспертиза показала, что Дедюхова пользовалась Яндексом, социальными сетями и своим блогом. Никакого «преступного» смысла эта «экспертиза» не имела, поскольку Дедюхова ни разу не отрицала, что письмо президенту Медведеву написала она. Как и Байметов не отрицал, что текст, который он считает «экстремистским» — составлен им при самостоятельных выходах в Интернет, а куда именно, он нам не скажет.
Но компьютерный эксперт поведал, как, пользуясь паролями Дедюховой, выходил в административную панель ее блога… из любопытства. Ну, как Байметову, ему же тоже интересно, что где плохо лежит, кто какие «слова» плохие пишет.
Потом начал оправдываться, что там это все можно было вскрыть, не имея паролей из компьютеров Дедюховой. Мол, любой «пацан, умеющий кнопки нажимать» все это вскроет. Естественно, все это судья прервал и счел не относящимся к делу.
Так что ждем продолжения истории. Все это было бы смешно, если бы не было грустно. Есть немало примеров того, как блюстители закона имели на руках достоверные сведения о преступлении (по-настоящему опасном для общества), но не возбуждали дело и вообще не принимали никаких мер. Зато, если вы скажете вслух слово, которое не понравится судебному приставу, то репрессивный механизм государства заводится с пол-оборота. Вам за это так изнасилуют мозг и психику, что вы навсегда потеряете покой и сон. Только вдумайтесь, на какую дребень судебные приставы потратили столько рабочего времени и сил. Чуть Федора Михайловича не достали из могилы! Ну и кем их после этого считать? Глупыми людьми. Если не сказать хуже.
Хочется привести дискуссию по этому поводу. Тем более, всех участников вы хорошо знаете. «Всегда надо знать, от кого ты это слышишь!» (с.)
Андрей КочурЭто уже какой-то полный аллес капут.
Ирина Дедюхова Люди не знают физики, элементарно на уровне трех законов Ньютона. Они ведь борются с тем, чтобы с ними граждане перестали говорить. Не очень-то и надо. Но при этом они уничтожают ту среду, в которой могут элементарно… пожрать, почесать задницу и т.п. Ничего позитивного! Но они не соображают, что делают такое, прежде всего, в отношении себя.
Андрей КочурНет, главное, карательная машина упорно работала в течение 2 лет, чтобы задавить одного человека за неосторожно сказанное слово. Прокуратура, следствие, ОМОН (захват злодея в самолете — каково!), суд, итд итп. И все это время все эти «правоохранители» исправно получали нехилую зарплату. Это, конечно удобнее, чем связываться с наркоторговцами, казнокрадами и этнобандитами. Прорвались к корыту. Жизнь удалась.
Ирина Дедюхова А вы посмотрите на это совершенно спокойно, отстраненно. В русском языке еще ни одно слово исконное — не служило для уголовных преступлений. Напротив, работали как раз привнесенные слова, которые любят вносить люди, которым давно и сразу вообще-то место на нарах.
Типа «марксизм», «сиквестр», приватизация» и т.д. Под них и взламывается уголовное право. Карательные мероприятия в целом значительно сокращают возможности самих карающих. Им скоро и останется — нечленораздельно мычать. Потому что они публично клевещут, оскорбляют и т.д.
Взять саму историю с этим гражданином, оскорбившим судью. Думаю, близкий круг этого судьи давно догадывался… об этом самом. Ведь само дело об оскорблении суда — не свидетельствует об аналитических способностях судьи, а как раз — наоборот. Но он считает, что не может быть идиотом, поскольку представляет судебную систему России.
А такой человек своим участием может оскорбить и унизить любую систему. И если разобраться, то ведь не его оскорбили, а он оскорбил своей «защитой» — всю судебную власть в России, решив, что честно заработанное им частное определение «идиот» — распространяется на всю судебную власть. А последующее «судебное расследование» доказывает всей стране, что он… ну, явно не Платон и уж точно не Цицерон. Но раньше это знал узкий круг его коллег, подсудимых и родных, а сейчас это знают все. И, конечно, интерполируют на всю судебную систему. То есть именно он своими действиями — оскорбил и унизил судебную систему. И кто он после этого? Все, процесс закрепления завершен в общественном сознании. А дальше начинаются «отдаленные последствия».
Мне больше всего понравилось, как следствие подменяло «экспертизы», заставив подписывать акт об ознакомлении с ними… Конечно, все это творилось только потому, что никто не сомневался, что с Дедюховой будет покончено намного раньше, что до суда она не доживет.
Каково, например, читать протокол допроса ее лечащего врача, которая дает его в 9-30 утра, сообщая, что на первый прием Дедюхова (после полостной операции и выписки из стационара) — пришла к ней в тот же день, но в 13-30?.. Если учесть, что такой допрос «на будущее» ведется в женской консультации, а врач — гинеколог, то какое отношение это имеет к «экстремизму»? Далее идут медицинские термины, оскорбление достоинства, попытки залезть в трусы и выведать врачебные тайны.
Потом ведь идет запугивание врачей-терапевтов (протокола в деле не обнаружили, но они высказали все Дедюховой в истерике), которым запретили давать больничный женщине при постоянных издевательствах и глумлении, уже вообще-то доведенной славными «борцами с экстремизмом» до полостной операции.
Дедюхова это проходила до конца, чтобы уничтожить любое самооправдание тех лжецов, доносчиков, провокаторов, которые участвуют в подобной мерзости, причем, за бюджетный счет. И лгут ведь не только на «какую-то провинциальную бабу», они лгут на Великий и Могучий, на саму нравственную природу человека, на… бога в конечном счете!
Мы все помним ее бесподобное выражение: «Только я могу все это прикончить! Поэтому мне придется идти до конца. На мне всегда все заканчивается… такого мутного разлива. На мне даже в советский период все в очереди заканчивалось. Даже вареная колбаса за 2-90!»
А еще она говорила, что никого не надо сортировать, все сами собой рассортируются. Однако надо навсегда запомнить тех, кто смолчал, позволил происходить тому, что происходило с ней.
Они непременно выставят кого-то другого вместо нее — для общественной защиты. Но если не вышли раньше на ее деле, сами отсортировались, это непременно будет подлость спецслужб, всегда желающих устроить нам «новый 37-й год» и оплаченная из бюджета провокация.
И хоть раз это разве не было чистой правдой?
Наиболее «экстремистским» в ее деле оказался «азербайджанский» эпизод, хотя оклеветавший ее мерзавец, якобы испытавший «унижение национального достоинства» (достоинство «азербайджанское», а вот сам почему-то по фамилии Чавкин) — в суд так и не явился. Зато деканат строительного факультета выставил в суд трех «свидетелей», якобы писавших заявление по случаю, который произошел на занятии Дедюховой за три года до этого разбирательства.
Намерено приведу файл, где есть заявление по этому поводу самой Дедюховой, объяснение этого проходимца Чавкина, а так же заявление четырех студентов, которые «отреагировали». Есть сканы из «дела», но я их еще расшифровала в Ворде. Поэтому прочесть труда не составит.
И как в любом «эпизоде» из этого «дела» — в конце идет протокол допроса свидетельницы, подписавшей эту студенческую петицию вместе с остальными. Она пишет, что никогда не училась у Дедюховой, вуз закончила в тот период, когда Дедюхова находилась в докторантуре. Никаких заявлений не подписывала и просит оставить ее в покое.
А при мне бывшая другая студентка не смогла ответить, почему она утверждает, что заявление она сама лично печатала на компьютере, сама лично всех обзванивала, а заявление написано… вручную. В этот момент судья Шнайдер начал смущенно хихикать, и просить свидетельницу пояснить. Тут же выяснилось, что она вообще «не помнит», как все это было написано.
Другой свидетель, утверждавший, что заявление ими отнесено в деканат немедленно (хотя и само заявление было написано спустя полтора месяца после поразившего их случая) — тоже не смог ответить, почему на заявлении дата субботняя, деканат по субботам не работает.
Так что это весьма интересно будет почитать, помня слова нашего классика, что такого рода дела — никак невозможно оформить для суда без лжесвидетельства, доносов, провокаций и прочего. Поскольку они всегда прикрывают намного более гадкую уголовку.
«Азербайджанский» эпизод из «дела» И.А. Дедюховой
Меня этот эпизод очень волновал… с этнической стороны. Все же я сама — наполовину азербайджанка. Но и мне было противно подобное «заступничество» в виде издевательства над Ириной Анатольевной. Хотелось, конечно, посмотреть на этого «азербайджанского» борца по фамилии Чавкин.
Но Ирина Анатольевна заметила, что отвратительный белобрысый субъект с явными уголовными наклонностями, учившийся на бюджетном отделении явно незаконно, терроризировавший и многих других женщин-преподавателей… вряд ли мне бы понравился. Он подобными «этническими» скандалами постоянно себе оценки вымогал, практически не учился. Там по его собственноручному заявлению видно, что поступить на бюджетное отделение без взятки он никак не мог.
А дальше она прибавила… что всю эту дружбу с азербайджанским народом — прикончат весьма быстро и скоро. И вовсе не она. Ну, как в воду глядела…
— Как установило следствие, ночью 13 апреля 2013 года в результате конфликта с соседями, произошедшего в подъезде дома, 48-летний сотрудник полиции, не находящийся при исполнении служебных обязанностей и проживающий в этом же подъезде, применил зарегистрированный травматический пистолет ИЖ-78–9ТМ, — сообщает пресс-служба. — В результате один человек погиб, другой получил телесные повреждения.
— Имела место самооборона, — заявил в суде Максим Белоковыльский, адвокат подсудимого.
— Слышал настойчивый стук в дверь, — рассказал один из свидетелей происшествия. – Потом — какая-то ругань в коридоре. Слышал неприятные слова, что нерусские тут проживают.
Другой свидетель о криках и оскорблениях ничего не рассказывает.
— Слышал стук в дверь, было понятно, что не руками стучали, — рассказал он. – Увидел, что Саида (жена погибшего мужчины – прим.ред.) пошла открывать дверь, следом дочка. Увидел, что Кафлан Асланов пошел к входной двери.
Как он рассказал, от стука до выстрелов прошло около минуты.
Выстрелы звучали подряд – в этом сходятся все свидетели. Вот только не точно определили, как скоро они прозвучали после того, как полицейский постучал в дверь, и как долго они длились.
Разошлись показания и в том, где после стрельбы находился раненый Этирам Гасымов. Кто-то из свидетелей сказал, что он находился на площадке третьего этажа, возле квартиры. Кто-то – что видел его на площадке между третьим и четвертым этажами.
Этот дом я видела неоднократно. Он стоит в «детских местах» Ирины Анатольевны, она мимо него проходила из садика и из школы. Недалеко от него — дом ее родителей.
До сих пор звучат ее слова, сказанные два года назад на прощание.
— Да не переживай ты так! Эти уголовники ведь сами не выдержат. Расстреляют парочку в упор в ходе «борьбы за общественный порядок», так все эти «национальные достоинства» сообразят, что ими вначале попользуются, а после… церемониться не станут. Их точно стрелять начнут!
Такие дела…
Рубрика:
«Огурцова онлайн» лучший ресурс Русского интернета!!! Ура, товарищи!