Павел Иванович Пестель

Павел Иванович Пестель (1793 — 1826) — один из руководителей заговора декабристов, член Союза спасения, Союза благоденствия (входил в состав Коренного совета), организатор Тульчинской управы, основатель и директор Южного общества декабристов. Казнен в Петербурге. Повешен.

Декабристы пытались устроить государственный переворот, состоявшийся в Петербурге 14 декабря 1825 года на Сенатской площади. После смерти Александра I декабристы использовали гвардейские части для недопущения вступления на престол Николая I.

До 12-летнего возраста П. И. Пестель воспитывался дома, в 1805-1809 годах вместе с братом В. И. Пестелем учился в Дрездене. По возвращении в Россию в 1810 году был определен в Пажеский корпус (числился пажом с 1803 года), с декабря 1810 года числился камер-пажом. Из корпуса был выпущен прапорщиком в Лейб-гвардии Литовский полк в декабре 1811 года.

П. И. Пестель принимал участие в Отечественной войне 1812 года, в Бородинском сражении он был тяжело ранен, за что был награжден золотой шпагой за храбрость. В январе 1813 года П. И. Пестель был произведен в подпоручики. В 1813-1814 годах он участвовал в заграничных походах русской армии, с августа 1813 года поручик П. И. Пестель являлся адъютантом генерала от кавалерии графа П. Х. Витгенштейна. Пестель участвовал в сражениях при Пирне, Дрездене, Кульме, Лейпциге (был награжден орденом Святого Владимира 4-й степени с бантом и австрийским Леопольда 3-й степени), при переправе через Рейн (был награжден баденским орденом Карла Фридриха), Бар-сюр-Об, Труа (был награжден орденом Святой Анны 2-й степени и прусским орденом «За заслуги»).В августе 1814 года Пестель был переведен в Лейб-гвардии Кавалергардский полк с оставлением в должности адъютанта. С сентября 1814 года он находился в Митаве (ныне в Латвии) при П. X. Витгенштейне, в августе 1817 года был произведен в штабс-ротмистры.

С февраля 1818 года П. И. Пестель находился во 2-й армии в Тульчине (ныне на Украине), в июле 1818 года был произведен в ротмистры. В декабре 1819 года был произведен в подполковники с переводом в Мариупольский гусарский полк. Позднее был переведен в Смоленский драгунский полк с отчислением от должности адъютанта, но оставлен при штабе 2-й армии по делам, связанным с греческим восстанием (трижды командировался в Бессарабию).

С ноября 1821 года и до своего ареста в декабре 1825 года полковник П. И. Пестель командовал Вятским пехотным полком, расквартированным в местечке Липцы (на Украине).

В 1817 году П. И. Пестель стал одним из учредителей Союза благоденствия, составил для него устав. Именно он в 1818 году организовал в Тульчине ложу Союза благоденствия, добился принятия его членами республиканской программы, обосновал необходимость цареубийства и уничтожения всех членов императорской семьи. В 1821 году П. И. Пестель основал Южное тайное общество. Обладая большим умом, разносторонними познаниями и даром слова, он скоро стал во главе заговорщиков. Силой своего красноречия он позднее убедил и Северное общество действовать в духе Южного. Благодаря его энергии в канун декабря 1825 года программы обоих тайных обществ объединяла установка на вооруженный переворот.

Выражением политических взглядов Пестеля была составленная им «Русская правда», где описывалось устройство страны после победы заговорщиков. Предлагалось разрушить православную церковь, физически уничтожить всю императорскую семью и ввести в России республиканскую форму правления. Цареубийство в его планах было только началом широкой программы репрессий, призванных укрепить новую власть.

Пестель был арестован в Тульчине 13 (25) декабря 1825 года по доносу А. И. Майбороды, в тот же день он был отрешен от командования полком. В январе 1826 года он был доставлен в Санкт-Петербург, содержался в заключении в Алексеевском равелине Петропавловской крепости. Пестель был осужден вне разрядов и 11 (23) июля 1826 года приговорен к повешению. 13 (25) июля 1826 года он был казнен на кронверке Петропавловской крепости в числе пяти руководителей восстания вместе с К. Ф. Рылеевым, С. И. Муравьевым-Апостолом, М. П. Бестужевым-Рюминым, П. Г. Каховским. Похоронен вместе с другими казненными декабристами на острове Голодай в Санкт-Петербурге (могила утеряна).

***

Союз спасения 1816

В 1816 г. поручик И.Д. Якушкин был в гостях у своих товарищей по Семеновскому полку братьев Муравьевых-Апостолов: Сергея и Матвея, детей известного в то время писателя и дипломата Ивана Матвеевича Муравьева-Апостола. Они вели между собой разговор на обычные интересовавшие их темы, и в это время явились туда полковник Александр Николаевич Муравьев и его троюродный брат Никита Михайлович Муравьев (сын Михаила Никитича, бывшего когда-то одним из учителей Александра и умершего в 1807 г., будучи товарищем министра народного просвещения) и предложили присутствующим принять участие в тайном политическом обществе, образованием которого они были заняты. Без долгих рассуждений, без точного определения цели этого предприятия все присутствующие согласились на принятие участия в проектируемой организации. Общество образовалось и стало расти, но, в сущности говоря, определенной политической цели оно не имело; некоторые его члены даже считали, что главная его цель заключается в противодействии наплыву и успеху иностранцев на русской службе, чем многие в то время были недовольны.

В таком неопределенном положении это общество существовало некоторое время, пока в него не вошел Павел Иванович Пестель, молодой, умный и энергичный адъютант кн. Витгенштейна, давший этому обществу сразу определенную цель и организацию. Цель получила определенный политический характер и заключалась в достижении конституционной формы правления в России, а организацию общества Пестель заимствовал у тогдашних итальянских тайных обществ, так называемых карбонариев. Собственно, устав этого первого общества, написанный Пестелем, до нас не дошел, так как он был вскоре же заменен другим и затем уничтожен, но формы, заимствованные Пестелем у карбонариев, перенесены были им в возникшее позже Южное общество.

Общество, основанное Муравьевым и организованное Пестелем, в 1817 г. названо было «Союзом спасения или верных и истинных сынов отечества». Вообще тогда было известно в Европе два главных типа тайных обществ: один тип, более мирной культурной организации, вроде немецкого тугендбунда (союз добродетели), который имел целью культурное и политическое возрождение Германии и действовал с одобрения правительства, будучи направлен главным образом против внешнего врага, поработителя Германии – Наполеона. С другой стороны, на юге Европы действовали общества карбонариев, или, как они назывались тогда в Греции, гетерии. Они представляли собой тип прямых заговорщицких организаций. Выбирая из этих двух типов, Пестель остановился на типе карбонариев, который более соответствовал его личному характеру и принципам. Надо сказать, что большая часть основателей «Союза спасения» были либерально настроенные люди, искавшие лучших форм политической и общественной жизни, но отчасти они были мистики и мечтатели – как Александр Муравьев и Сергей Муравьев-Апостол, отчасти – отвлеченные теоретики и доктринеры, как Никита Муравьев, причем многим из них не было еще и полных 20 лет. Пестель, хотя тоже был очень молод (ему было в то время около 24 лет), был, однако же, человек со сложившимися уже взглядами и довольно определенными убеждениями, человек в высшей степени умный, выходящий по уму и силе характера из общего уровня. Его высоко ценили не только товарищи, члены тайного общества и его молодые приятели, но и его начальники и вообще все, кто его знал. Такую именно аттестацию давал ему его главный начальник, главнокомандующий Южной армией кн. Витгенштейн, который прямо говорил, что Пестеля можно было хоть завтра смело сделать и министром, и командующим армией и что он ни на каком посту не уронил бы себя. Точно такого же мнения о Пестеле был умный и талантливый генерал Киселев, в то время начальник штаба Южной армии. Еще с большим, конечно, энтузиазмом отзывались о нем его близкие товарищи: князь Волконский (в своих записках), Якушкин, который с ним во многом не соглашался, но очень его уважал, и другие декабристы, оставившие записки или дававшие о Пестеле показания на следствии.

Конечно, когда такой человек явился среди членов тайного общества и сделал определенные предложения, которым, в сущности, вначале не было противопоставлено никаких других, то предложения его, хотя, может быть, и поразили его товарищей своею резкостью, были приняты очень скоро, и карбонарский устав был утвержден. Характерной чертой этого устава являлись ужасные клятвы, которые давались при вступлении в это общество, хотя, впрочем, такие клятвы практиковались и во многих масонских ложах, не имевших никаких политических задач. Более важное значение имело распределение членов общества по различным неравноправным разрядам. Во главе общества должны были стоять «бояре» – руководители, которые остальным членам (в принципе) не были даже известны. Самый устав общества мог быть известен только «боярам» и следующему за ними разряду членов, которые назывались «мужами»; членам третьей категории, «братьям», т. е. рядовым членам, не был даже известен устав, они обязаны были лишь слепо повиноваться тайному правительству этого тайного общества. Наконец, был еще четвертый разряд (уже не членов, а лишь сочувствующих) – так называемые «друзья», которые вносились в списки как подходящий материал, из которого могли рекрутироваться действительные члены, но сами могли даже и не знать о своем внесении в эти списки и о своей прикосновенности к тайному обществу. Такого рода организация совершенно соответствовала якобинским взглядам Пестеля, которые он себе выработал в качестве поклонника эпохи Конвента и революционного правительства Франции 1793 г.

Давши обществу этот устав, Пестель, однако, сам должен был уехать из Петербурга к месту своей службы – сперва в Остзейский край, где Витгенштейн командовал корпусом, а в 1818 г., с назначением Витгенштейна главнокомандующим Южной армией, на дальний юг, в пограничное с Молдавией местечко Тульчин, где была главная квартира Южной армии. Среди оставшихся членов общества вскоре началось брожение, особенно после принятия в его состав Михаила Николаевича Муравьева, который, в противоположность другим членам общества, подобно Пестелю, обладал сильной волей, но не разделял его взглядов и в особенности был сознательным противником тех якобинских форм, которые положены были Пестелем в основу организации. Михаил Муравьев хотя и уступал по уму Пестелю, но в его отсутствие явился наиболее сильным и притом с самостоятельно выработанным взглядом. Свое несогласие с Пестелем он выражал прямо и резко. Когда ему при вступлении в общество было предложено принести присягу по всем ритуалам устава, он от нее категорически отказался; прочитав же устав, заявил, что этот устав годен разве для разбойников муромских лесов, но не для культурного общества с политическими целями. Начались брожение и переговоры. Как раз в это время по случаю закладки храма Христа Спасителя в память Отечественной войны значительная часть гвардии была в Москве, и там происходили собрания членов общества с длительными дебатами по поводу разногласий, внесенных Михаилом Муравьевым.

Союз благоденствия 1818

Хотя члены общества в большинстве не были во многом согласны с Пестелем, но они не соглашались и с тем, что предлагал Михаил Муравьев, стремившийся устранить из устава общества прямые политические цели. В конце концов Муравьев и его сторонники пригрозили даже выходом из общества. Тогда, не желая терять их, им предоставили составить новый проект устава. Они взяли за образец устав «тугендбунда». Устав этот был напечатан в одной немецкой газете («Freimüthige Blatter»), экземпляр которой был привезен в Россию, и Муравьев с единомышленниками перевели его на русский язык. Приспособленный к русской действительности и соответственно измененный, этот немецкий устав и лег в основание нового устава тайного общества. После больших дебатов он был принят, и общество было переименовано из «Союза спасения» в «Союз благоденствия» (1818).

Из параграфов устава видно, что «Союз благоденствия» по идее своей являлся учреждением, даже с точки зрения правительства вполне благонамеренным, и не мудрено, что члены его действовали почти открыто, а правительство, хотя ему, несомненно, было известно о существовании этой организации, никаких репрессивных мер против нее не принимало.

Впрочем, многие думают, что эти цели были выставлены только для вида и что была выработана еще вторая часть устава, уже чисто политическая. Но эта вторая часть устава, выработка которой была поручена Никите Муравьеву, не была закончена; она обсуждалась отдельными вожаками, но не была принята в качестве действующего законодательства союза или хотя бы даже его центрального органа. Так как не предполагалось преследовать никаких заговорщицких целей, то и союз был перестроен по типу культурно-просветительного общества: члены общества группировались в отделы, которые назывались управами; делами «коренной управы», находившейся в Петербурге, заведовал выборный «коренной совет». Устав общества – так называемая Зеленая книга – был известен всем членам общества. Члены союза вели свою пропаганду довольно открыто.

Что касается деятельности «Союза благоденствия», то эта деятельность была сгруппирована в следующие четыре отрасли:

Первая отрасль была филантропическая, т. е. сюда относилось воспособление человечеству в его нуждах. Практически эта деятельность могла выражаться тогда особенно в улучшении положения крепостных крестьян, тем более что значительная часть членов (если не все) были помещики. Впрочем, хотя по уставу «тугендбунда» требовалось, чтобы его члены не имели рабов, устав «Союза благоденствия», составленный Михаилом Муравьевым, трактовал только, о благожелательном отношении к своим крестьянам. В отношении улучшения положения крепостных крестьян главным деятелем союза был Н.И. Тургенев.

Вторая отрасль была просветительная, и в этом отношении многие члены деятельно работали, главным образом в войсках. Главным работником в этом отношении был, несомненно, генерал М.Ф. Орлов, тот самый, который мечтал раньше об учреждении масонского тайного политического общества. Он был начальником дивизии и способствовал широкому распространению ланкастерских школ взаимного обучения и в подчиненных ему полках, и среди населения тех мест, где его дивизия была расположена. Орлов сам жертвовал и собирал на дело просвещения значительные суммы. Так, например, он писал в 1818 г., что ему удалось за год собрать 16 тыс. руб. И.И. Тургенев сообщает, что Орлов все свое жалованье жертвовал на просветительские цели,

Третья отрасль заботилась об улучшении правосудия в России. Несомненно, что в этом отношении деятельность членов общества могла главным образом выражаться в разработке проектов нового суда. Этим занялся опять-таки Тургенев, служивший тогда статс-секретарем Государственного совета. У многих членов общества была, однако, идея, что они должны в целях немедленного воздействия на улучшение правосудия оставлять более блестящую военную службу и идти на службу в низшие судебные места (например, в надворные суды). И некоторые действительно шли. Так, например, близкий друг Пушкина лицеист И. И. Пущин принял должность надворного судьи в Москве. То же самое сделал Рылеев еще до вступления своего в общество.

Наконец, четвертая отрасль заключалась в заботе об улучшении хозяйственного и финансового положения в России и называлась отраслью экономической. Здесь дело состояло главным образом в издании соответственных сочинений. Памятником этого рода деятельности членов общества является замечательное по тому времени сочинение Н.И. Тургенева «Опыт теории налогов», которое было первым самостоятельным исследованием в этой области в России. В том же смысле важна была деятельность тех членов, которые принимали участие в публицистике и журналистике. Тургенев вместе с проф. Куницыным хотел тогда открыть даже новый журнал, но ему этого не дозволили, несмотря на то, что он был статс-секретарем Государственного совета и управлял одним из департаментов Министерства финансов.

Несмотря на то что число членов «Союза благоденствия» увеличивалось (в 1819 г. оно дошло до 200 человек), деятельность общества была довольно вялой и казалась большинству членов слишком пресной, тем более что недовольство правительством все более обострялось и развивалось в связи с ростом правительственного гнета, обскурантизма и ненавистных военных поселений. Чувствовалась потребность в более революционной организации, и при таком настроении естественно, что среди молодых членов общества росли неудовольствие и неудовлетворенность своим кругом деятельности.

В 1817 г. в Москве было получено письмо кн. С. Н. Трубецкого, в котором он писал о тревожных слухах, довольно нелепых и противоречивых, сводившихся к тому, что Александр обвинялся в желании покинуть Россию, переехать в Варшаву, присоединить к Польше литовские губернии, оттуда управлять Россией и оттуда же дать указ об освобождении крестьян в пику будирующим дворянам. Конечно, не последняя мера, так как большинство членов общества было расположено в пользу освобождения крестьян, но первые слухи до такой степени обострили их настроение, что перед ними встал даже вопрос о цареубийстве, и Якушкин определенно взял на себя убийство Александра, после чего хотел и себя лишить жизни.

Правда, на следующий день участники одумались и решили оставить свой план, но на Якушкина этот эпизод произвел такое острое впечатление, что, подчинившись требованию оставить свои замыслы, он, однако же, в раздражении вышел из общества и только спустя некоторое время вступил вновь в «Союз благоденствия».

Другое интересное собрание – вообще собрания бывали, по-видимому, нередко, но они были обыкновенно довольно бесцветны – было в 1820 г., во время приезда Пестеля в Петербург, и происходило в квартире Ф. Н. Глинки, адъютанта генерал-губернатора Петербурга графа Милорадовича. На этом собрании был поднят вопрос о том, что следует предпочесть: республику или конституционную монархию? Пестель, тогда уже убежденный республиканец, решительно высказывался за республику. И когда он поставил вопрос на обсуждение «коренной управы», – на собрании, впрочем, присутствовали не все члены «коренной управы» и не одни они, – большинство (кроме одного) высказывалось тоже за республику.

«Бунт» в Семеновском полку

В том же 1820 г. случилось в Петербурге происшествие, которое, не будучи вызвано деятельностью «Союза благоденствия», отразилось, однако, на судьбе всех тайных обществ (масонских лож в том числе) весьма сильно: этим событием было возмущение нижних чинов в Семеновском полку. Произошло оно без участия офицеров. Причина его была следующая. Семеновский полк раньше был веден чрезвычайно гуманно; большинство офицеров были сами гуманные люди и многие из них члены «Союза благоденствия», полковым командиром был добродушный генерал Потемкин, но когда в 1820 г. полк принял от него полковник Шварц, человек грубый, суровый, деспотический, фронтовик, склонный даже к свирепым и незаконным истязаниям солдат, и когда он, задавшись целью вымуштровать этот полк, велел высечь нескольких георгиевских кавалеров, которые по закону были избавлены от этого наказания, то несколько рот полка возмутились.

Форма возмущения была, впрочем, довольно мирная. Солдаты возмутившихся рот хотели только сделать заявление, что просят Шварца впредь не прибегать к таким мерам. Офицеры – между ними С. И. Муравьев-Апостол – старались их от этого отговорить, понимая, что солдаты этим ничего не достигнут; но убеждения эти не привели в конце концов к цели, и в результате весь полк был посажен в крепость. Это обстоятельство произвело на Александра огромное впечатление. Он был в это время на конгрессе в Лайбахе. Этот бунт совпал с другим очень тяжелым впечатлением – от второго варшавского сейма 1820 г., который отверг все почти законопроекты, внесенные правительством, после ряда весьма резких оппозиционных речей. К этому присоединились вести о революции в Неаполе, которая и была предметом обсуждения Лайбахского конгресса. Все это подготовило такое настроение Александра, при котором бунт Семеновского полка произвел на него чрезвычайно острое впечатление, которое было тем больнее, что Семеновским полком он когда-то сам командовал и полк этот был его любимым полком. Он отказывался верить, что полк сам собой взбунтовался, и видел в этом участие тайных подстрекателей. Полк был раскассирован.

Эта история имела два важных последствия. С одной стороны, размещенные по всей империи солдаты и офицеры Семеновского полка образовали отличные кадры пропагандистов революционных идей и недовольства, а с другой стороны, ввиду обострившегося настроения правительства, «Союз благоденствия» признал, что в прежнем виде он дольше существовать не может. Поэтому в январе 1821 г. члены союза, собравшись в Москве, постановили прекратить деятельность этой организации. «Союз благоденствия» был объявлен закрытым, причем председательствовавший в большей части этих московских заседаний Н. И. Тургенев даже циркулярно оповестил об этом всех членов.

Есть мнение, что тайное общество только для вида решило закрыться, чтобы отвести глаза правительству, а затем продолжать свою работу в формах более конспиративных. Едва ли, однако же, это было общей мыслью всего собрания. Как бы там ни было, в Петербурге тайное общество действительно прекратило свое существование.

Александр, вернувшись из-за границы, получил о деятельности этого общества подробный донос через командира гвардейского корпуса Васильчикова. Правда, государь при этом сказал, что не ему, старательно насаждавшему либеральные идеи в начале царствования, принимать теперь строгости против отдельных носителей тех же идей, но он остался очень недоволен направлением умов в гвардии и, отправив ее в поход к западным границам в 1821 г., затем нарочно оставил ее на 1,5 года на стоянке в Литве, думая, очевидно; что на молодых офицеров дурно влияет столичная обстановка. Таким образом в 1821 г. из Петербурга удалены были главные элементы тайного общества.

Северное и южное общества декабристов

Но когда южные делегаты с Московского съезда явились в Тульчин и сделали там доклад о закрытии общества, то южные части во главе с Пестелем и Юшневским (генерал-интендантом Южной армии) заявили, что они своей организации не прекратят. Таким образом, южный отдел «Союза благоденствия» сделался самостоятельным тайным обществом. При этом южная организация восстановила прежний, пестелевский, устав «Союза спасения» и цели себе поставила определенно политические и резко революционные. Говорят, что постановка таких опасных целей была даже намеренно муссирована для того, чтобы отпугнуть колеблющихся и составить надежное ядро революционной организации. Целью общества определенно было поставлено учреждение в России республики, причем способы действия были приняты якобинские и меры имелись в виду самые крутые.

Южное общество сорганизовалось в виде трех управ. Одна, «коренная управа», была в Тульчине; руководителями были Пестель и Юшневский, избранные директорами всего общества, причем фактически вся власть принадлежала Пестелю. Затем были два отделения – в с. Каменке, под управлением местного помещика отставного полковника Вас. Давыдова и командира расположенной там пехотной бригады генерала кн. С. Г. Волконского, и в Василькове – под начальством Сергея Муравьева-Апостола, который действовал с некоторой независимостью от Пестеля и сделал своим главным сотрудником молодого офицера (тоже из семеновцев) Михаила Бестужева-Рюмина.

Пестель постоянно ставил своим товарищам на вид необходимость не только цареубийства, но даже истребления всей царствующей фамилии, и этот вопрос постоянно приводил к спорам между ним и Муравьевым-Апостолом.

Съезды вожаков Южного общества происходили раз в год на контрактовой ярмарке в Киеве, и на этих съездах в 1822, 1823, 1824 и 1825 гг. постоянно обсуждался вопрос о способах устранения царствующего дома и всех его членов, причем, однако, окончательное решение вопроса откладывалось всякий раз до следующего раза.

Однако Пестель, ставя такие радикальные цели, считал необходимым действовать очень хладнокровно и осторожно, после всестороннего обсуждения и обстоятельной подготовки. Сергей Муравьев-Апостол был напротив, нетерпелив и склонен к энтузиазму и быстрым решительным мерам, ему претила мысль об истреблении целой семьи, но, с другой стороны, он требовал скорейшего приступа к действиям и постоянно стремился начать восстание. Раз даже, когда один из полковых командиров, входивших в состав общества (Повало-Швыйковский), потерял полк, то Муравьев думал немедленно начать возмущение. Главным помощником Муравьева был, как я сказал, Бестужев-Рюмин, который обладал еще более горячим и пылким темпераментом. Он деятельно пропагандировал свои взгляды, и ему удалось сделать два крупных дела. Он открыл существование независимого Общества соединенных славян, которое ставило себе целью установить федеративную республику среди всех славянских народов. Бестужев, открыв эту организацию, постарался ее привлечь к Южному обществу, и это ему удалось. Он же начал сношения с членами польских революционных организаций, причем вел с ними длинные переговоры по вопросу о том, подчинятся ли польские организации русским революционным планам и согласны ли они арестовать и, если будет потребовано, то и убить Константина Павловича как одного из представителей царствующего дома.

Поляки очень уклончиво отвечали на эти вопросы и вообще, видимо, не особенно доверяли выдержанности и конспиративности русских организаций. Бестужев же, по-видимому, старался пустить им пыль в глаза, явно преувеличивая средства заговора в России. В эти переговоры вмешался и Пестель, причем в его присутствии обсуждался вопрос о том, в каких пределах может быть восстановлена Польша. Поляки высказывались, конечно, за восстановление Польши 1772 г., но Пестель определенно заявил, что он стоит за восстановление этнографической Польши (без включения в ее состав малорусских элементов), и лишь ввиду уступки соглашался присоединить к ней литовские губернии.

В то же время Пестель употреблял чрезвычайно энергичные усилия для возрождения тайного общества в Петербурге. Он постоянно посылает туда своих посланцев (кн. С. Г. Волконского, Матвея Муравьева, Александра Поджио и др.), в 1824 г. едет и сам. По его настояниям общество было наконец организовано; но довольно трудно было ему убедить членов этого Северного общества следовать его планам и подчинить их своей воле: северяне успели к этому времени выработать себе самостоятельные взгляды и сильно разногласили с Пестелем.

Возрождение тайного общества в Петербурге произошло не ранее 1822 г., когда гвардия вернулась в Петербург. Тогда была выбрана новая управа из Никиты Муравьева, кн. С.П. Трубецкого и Николая Тургенева, который, впрочем, отказался и был замещен молодым офицером князем Евг. Петр. Оболенским. Организующим элементом был здесь Никита Муравьев, который прежде всего принялся за разработку проекта конституции. Он решительно расходился во взглядах с Пестелем по многим предметам.

Николай Николаевич Горлов (1917-1987) «А.С. Пушкин среди декабристов» 1957 г

«Русская правда» – проект конституции Пестеля

Конституция Никиты Муравьева, с одной стороны, и выработанная Пестелем конституция под названием «Русская правда» – с другой, выражали как раз два соперничающих течения среди этих революционных кругов. Пестель в своей «Русской правде», или «Государственном завете», проектировал республиканское устройство в России. На его теоретические построения оказал большое влияние французский писатель Детю де Траси, который написал известный комментарий к «Духу законов» Монтескье. Под влиянием Детю де Траси Пестель усвоил себе взгляд, что никакая монархическая конституция непрочна, что монархическое устройство и народная воля несовместимы, что поэтому всякое конституционное монархическое устройство есть nonsens. Понимая, что Россия к республике не подготовлена, Пестель думал, сокрушив при помощи военного переворота существующий строй и уничтожив царствующий дом, образовать военную диктатуру в виде временного правительства, которое путем энергической работы в течение примерно 8–10 лет подготовило бы возможность осуществления республиканского строя в России. Разумеется, это вело бы к военно-деспотическому режиму, так как осуществление этого плана потребовало бы, без сомнения, подавления целого ряда контрреволюционных восстаний.

Впрочем, и сама республика, проектированная Пестелем, была ярко якобинского типа, с чрезвычайно сильной и централизованной административной властью.

Законодательная власть в этой республике по его плану, должна была принадлежать вечу (избранному на основании всеобщей двустепенной подачи голосов), но все управление сосредоточивалось, по образцу французской директории, в руках пяти человек – директоров, которые должны были получить большую власть. При этом Пестель не только не желал допускать какой-нибудь автономии отдельных местностей, но, наоборот, желал совершенно, хотя бы и насильственно, объединить всю Россию в одно и однообразное политическое тело: он даже не признавал самостоятельности Финляндии и соглашался на отделение только Польши – под условием, впрочем, что Польша примет социально-политический строй, одинаковый с Россией; Финляндия же должна была быть совершенно инкорпорирована, причем Пестель не признавал даже местных языков. В вероисповедном вопросе он держался аналогичных взглядов, полагая, что православие в России должно быть господствующей религией. По отношению к магометанам он предполагал резкое вмешательство в их внутренний быт, желая упразднить у них подчиненность женщин. Евреев Пестель считал вредными эксплуататорами крестьянской массы и думал переселить всех евреев в Палестину, причем хотел дать им необходимую для этого военную мощь.

Таким образом, принципы Пестеля не отличались либерализмом, но зато демократическое начало было им проведено в его плане очень глубоко, особенно в экономической области, где он считал необходимым ввести новое, весьма своеобразное аграрное устройство. Все земли он проектировал разделить на две части: одна, общественная, должна находиться в коммунальном общественном управлении, другая, казенные земли (по его терминологии), могла эксплуатироваться казной или раздаваться по усмотрению центральной власти частным лицам. Но во всяком случае Пестель считал, что земля не может быть предметом частной собственности и должна служить прежде всего обеспечению народных масс. В этом отношении план его был столько же оригинален, сколько последователен и демократичен.

Конституция Никиты Муравьева

Что касается конституции Северного общества, которая была составлена Никитой Муравьевым, то она была монархическая. Хотя сам Никита и многие другие члены Северного общества соглашались, что, в принципе, республика лучше монархии, но они не надеялись ее осуществить, а если в спорах с Пестелем не особенно сильно отстаивали свои взгляды, то главным образом потому, что не имели возможности его переубедить и переспорить, что знали по опыту.

Но надо сказать, что в основание этой монархической конституции были положены принципы самых радикальных тогдашних конституций. Главным образцом, очевидно, послужила испанская конституция 1812 г. Первый параграф конституции Муравьева вполне определенно устанавливал, что Русская империя не может быть принадлежностью никакой определенной фамилии, и во главу угла сразу ставилась народная воля. Власть императора была чрезвычайно ограничена. Вече у Муравьева пользовалось не только всеми законодательными правами, но даже получало и права, обыкновенно принадлежащие монарху, – право объявлять войну и заключать мир и право амнистии.

Другой отличительной чертой муравьевской конституции был федерализм с широкой автономией провинций: республика Пестеля была централизованной, а монархия Муравьева была разделена на 13 (по второй редакции – 15) автономных провинций, в каждой из которых должен был быть своего рода парламент, своя дума (избранная, впрочем, на основе цензового избирательного права), которая подчинялась, конечно, общему руководству центральной власти, но имела широкую автономию. В социальном отношении Муравьев не шел так далеко, как Пестель. По его предположениям, крестьяне должны были быть освобождены, но получали весьма недостаточные земельные наделы, главная масса земель должна была оставаться в руках помещиков.

Эти два типа политических идеалов и явились представителями двух главных течений, которые в это время существовали в среде тайных обществ в России. Не столько разделял тут вопрос о республике или монархии, сколько о том, каким путем проводить это: путем ли якобинским или путем подчинения народной воле. Когда в Северном обществе в начале 1825 г. получил преобладание К.Ф. Рылеев, то он также высказывался, что можно предпочитать в принципе республику, но что это будет иметь значение, только когда на это согласится народ. Итак, главное, против чего возражали члены Северного общества из планов Пестеля, -– это было намерение его проводить республику во что бы то ни стало, вопреки народной воле. Рылеев и Никита Муравьев были в этом отношении настоящими народовольцами: они во главе угла ставили народную волю. Зато в социальном отношении настоящая демократическая точка зрения была проведена тогда лишь в оригинальном проекте Пестеля, принятом членами одного только Южного общества. Вот те течения, которые развивались в тогдашних революционных кругах, отражаясь, конечно, и во взглядах более широких слоев общества.

Профили казнённых декабристов на титульном листе журнала «Полярная звезда» (первый слева — П. И. Пестель). 1855 г.

Пестель, Павел Иванович, 1824 г. Неизвестный художник (возможно, Александр Григорьевич Варнек). — Рисунок карандашом, миниатюра из коллекции А.В. Руденцова.

Лит.: Павлов-Сильванский Н. П. Пестель, Павел Иванович // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
Рудаков, В. Е. Пестель, Павел Иванович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Сборник ст. В. И. Семевского, В. Я. Богучарского и П. Е. Щеголева «Обществ, движения в России в первую половину XIX в.» Т. I. СПб., 1904.
Корнилов А. А. – Курс истории России XIX века/Тайные общества декабристов

http://enoth.org/enc/2/10_16.html

http://otkritka-reprodukzija.blogspot.com/search/label/декабристы