Алексей Петрович Ермолов

Алексей Петрович Ермолов (1777-1861) — генерал от артиллерии, герой всех наших войн с Наполеоном, генерал от инфантерии (1818, с 1837 генерал от артиллерии), с 1817 главнокомандующий на Кавказе, на первом этапе Кавказской войны (до 1827 года).

Алексей Петрович происходил из старинной, но небогатой дворянской семьи Орловской губернии. По обычаю того времени, еще в малолетстве он был записан в службу в лейб-гвардии Преображенский полк. Образование получил в Благородном пансионе при Московском университете. В 1792 г. был произведен в капитаны в Нижегородский драгунский полк и назначен адъютантом к генерал-прокурору гр. А. Н. Самойлову, при котором служил его отец. Не удовлетворенный этой службой, он перевелся в артиллерию, был зачислен во 2-й бомбардир. батальон и в окт. 1793 г. назначен репетитором в инженерный и артиллерийский шляхетский корпус (впоследствии 2-й кадетск. корпус). Однако и педагагогическая деятельность не смогла удовлетворить Ермолова, и в 1794 г. он перешел в строй, чтобы принять участие в войне с Польшей. Здесь он сразу зарекомендовал себя выдающимся боевым офицером, заслужил лестные отзывы от генерала Дерфельдена и за отличие при штурме Праги из рук самого Суворова получил орден св. Георгия 4 кл., чем впоследствии особенно гордился.Через два года участвовал в Персидском походе армии В.Зубова, за доблесть при штурме Дербента награжден орденом святого Владимира 4-й степени и чином подполковника.

Поход был прерван смертью Императрицы Екатерины II, и Ермолов, по возвращении в Россию произведенный в подполковники, был зачислен в арт. батальон Иванова, в котором, по выражению Аракчеева, «у семи офицеров был один мундир». Донос смоленского губернатоpa на сводного брата его, Каховского, повлек за собой арест Ермолова К этому прибавилось еще и раздражение Императора Павла I против фамилии Ермолова вообще, вследствие того что один из братьев Ермоловых, Александр Петрович, был недолгое время «в случае» у Имп-цы Екатерины. Предполагают, что Государь даже смешал братьев, ошибочно думая, что дело касается бывшего фаворита. Ермолов был посажен в крепость, а бумаги его отправлены на просмотр самому Государю. Найдя среди них интересные описание кампании 1794 г. и планы различных сражений, Павел I смилостивился и повелел освободить Ермолова. Выслушивая от генерала Линденера объявление о своем помиловании, Ермолов не мог удержаться от язвительного вопроса — за что он был взят и за что теперь помилован — и, по доносу о том Линденера Государю, снова был арестован, отвезен в СПб., заключен в Петропавлскую крепость и предан военному суду. В объяснении своем для суда Ермолов снова не удержался от таких выражений, которые не понравились Императору, и Ермолов был сослан на житье в Кострому. Здесь ссылку с ним делил другой будущий герой Отечественной войны, М. И. Платов. Ермолов усердно занимался самообразованием, выучился у местного протоиерея латинскому языку и в подлиннике изучил римских классиков, уделяя особое внимание «Запискам» Ю. Цезаря и Титу Ливию. Костромской губернатор Ламб, близкий к Кутайсову человек, предлагал ему свое заступничество через последнего пред Государем, но Ермолов не пожелал быть обязанным фавориту и оставался в ссылке до восшествия на престол Императора Александра I.

Указом вступившего на престол Александра 1 «О прощении людей» Алексей Петрович был помилован. По возвращении из ссылки он получил в командование конно-артиллерийскую роту в Вильне. Несмотря на прилежную службу, Ермолов имел несчастье не понравиться инспектору всей артиллерии генералу А.А.Аракчееву.В 1805 г., с началом русско-австро-французской войны, рота Ермолова вошла в состав армии М.Кутузова и заслужила высокую оценку своими действиями в кампании. За мужество и распорядительность в сражении под Аустерлицем Алексей Петрович получил чин полковника. В русско-прусско-французской войне 1806 — 1807 гг. он проявил себя доблестным артиллерийским командиром, отличился в сражениях и боях под Голыминым, Морунгеном, Прейсиш-Эйлау, Гутштадтом, Гейльсбергом, Фридландом. В сражении под Прейсиш-Эйлау Ермолов отослал лошадей и передки орудий в тыл, заявив подчиненным, что «об отступлении и помышлять не должно».

Под Гейльсбергом в ответ на замечание, что французы близко и пора открывать огонь, ответил: «Я буду стрелять, когда различу белокурых от черноволосых». В сражении под Фридландом .находился в самом пекле битвы, чудом остался жив. Получил за подвиги три ордена и золотую шпагу, но из-за недоброжелательного отношения Аракчеева остался без чина генерал-майора, к которому его дважды представлял сам брат царя — Константин Павлович. Ермолов хотел уйти из армии, но ценивший его Александр 1 воспрепятствовал этому.

После объяснений с Ермоловым Аракчеев переменил к нему свое отношение и с тех пор стал ему покровительствовать. В 1809 г. Алексей Петрович получил чин генерал-майора и назначение инспектором конно-артиллерийских рот, затем стал командиром отряда резервных войск на юго-западных границах. Молодой горячий генерал не раз просился поехать на театр войны с Турцией, но не получил на это разрешения. В 1811 г. его перевели в Петербург командиром гвардейской артиллерийской бригады.

С началом Отечественной войны 1812 г. Ермолов был назначен начальником штаба 1-й Западной армии Барклая-де-Толли.Сменивший гр. Аракчеева на посту воен. министpa Барклай де Толли мало знал Ермолова и не был склонен содействовать ему по службе. Однажды, по поводу одной претензии Ермолова на то, что его обошли наградой, он откровенно признался: «Правда, что я упустил из виду службу вашу». Один Государь не забывал Ермолова и приказал ему передать, что впредь все назначения Ермолова будут зависеть от него «и что он ни в ком не должен иметь нужды». В 1811 г. Ермолов, по избранию Государя, был назначен командиром гв. арт. бригады, а затем, одновременно с командованием ею, ему было вверено сперва командование гв. пех. бригадой (л.-гв. Измайлов. и Литов. пп.), а затем и гв. дивизией.

Когда же настал 12-й год и ясно обрисовалась неизбежность войны с Наполеоном, Ермолов был назначен начальником штаба 1-й Западной армии (Барклая де Толли). Это было насмешкой судьбы, ибо с Барклаем у Ермолова были отношения холодные, чисто служебные, с Багратионом же, командующим 2-й Западной армией, — дружеские, сердечные, а между тем отношения обоих командующих между собою были крайне натянуты, даже явно враждебны. Ермолов попал в щекотливое и затруднительное положение, но вышел из него с честью; руководясь единственно пользою отечества, он, как мог, старался смягчить эти отношения, устранить раздражение, сгладить шероховатости. В докладах Барклаю он передавал дерзкие и колкие отзывы Багратиона «в выражениях самых обязательных», а в письмах Багратиону холодность и грубость Барклая представлял «в видах приятных»; в результате Багратион писал Ермолову, что не ожидал найти в Барклае столько хорошего, как нашел, а Барклай говорил, что он не думал, чтобы с Багратионом можно было служить с такой приятностью. Угадав истинные причины нежелания Барклая соединиться с Багратионом, Ермолов мужественно воспротивился намерению первого дать отдельное направление 2-й армии: «Вы не смеете сего сделать, — говорил он Барклаю, — вы должны соединиться с кн. Багратионом, составить общ. план действий и тем исполнить волю Государя». Багратиону, не желавшему подчиниться Барклаю, он писал: «Принесите ваше самолюбие в жертву погибающему отечеству, уступите другому и ожидайте, пока не назначится человек, какого требуют обстоятельства». Точно так же он и других стремился одушевить к общей пользе, подчинить ей вопросы их самолюбия и личных интересов. Зная это свойство Ермолова, Государь при отъезде своем из армии поручил ему с полной откровенностью осведомлять себя письмами о всех событиях в армии. «Это была обязаность трудная, опасная, — говорит Д. В. Давыдов в своих воспоминаниях об Ермолове, — на которую отваживались не многие истор. лица, потому что она никогда не оканчивалась в пользу тех, на которых возлагалась, но она была выполнена Ермоловым с редкою добросовестностью.

Самые ожесточенные недоброжелатели его не могли сказать, чтобы Ермолов написал что-либо другое Государю, кроме как о некоторых ошибках Барклая, всему свету известных и давно уже оцененных, о вреде от отсутствия единства в командовании армиями и о малом доверии, питаемом войсками к главнокомандующему, что было вполне справедливо». Из лиц, бывших в армии, он ни о ком (кроме генерала Эртеля) не отозвался дурно, хотя записки его и полны резкими характеристиками многих. Однако письма эти, данные Государем для прочтения Кутузову при отправлении его к армии, все же изменили отношение последнего к Ермолову, сменив старое расположение подозрительностью, а став затем известными и Барклаю де Толли, породили еще большую холодность этого «ледовитого немца» к Ермолову. Вследствие всего этого положение Ермолова в конце кампании 1812 г. было таково, что он писал одному из своих друзей: «Служить не хочу и заставить меня нет власти». Между тем заслуги Ермолова в Отечественную войну были выдающимися. Его настояниям пред Барклаем были обязаны наши армии соединением под Смоленском, его энергии и распорядительности — организация его обороны, наступление к Рудне и благополучный отход от Смоленска, во время которого Ермолов, по уполномочию от Барклая, совершенно самостоятельно и блестяще руководил боем у с. Заболотье (7 авг.).

В сражении у Бородино Ермолов находился при главнокомандующем М.Кутузове. В разгар битвы Кутузов направил его на левый фланг, во 2-ю армию, где был тяжело ранен Багратион, и Ермолов помог преодолеть там смятение войск. Увидев, что центральная батарея Раевского взята французами, он организовал контратаку, отбил батарею и руководил ее обороной, пока не был контужен картечью.

Кутузов высоко ценил боевые качества Ермолова, но, считая его доверенным лицом императора, не очень благоволил к нему (за Бородино Барклай-де-Толли представил Ермолова к ордену святого Георгия 2-й степени, но главнокомандующий ограничился орденом святой Анны 1-й степени). В свою очередь, энергичный Ермолов сетовал на оборонительную стратегию Кутузова и вызвал его неудовольствие, когда на военном совете в Филях высказался против оставления Москвы без сражения.

После ухода из Москвы Алексей Петрович, исполняя обязанности начальника объединенного штаба 1-й и 2-й армий, сыграл видную роль в сражении под Малоярославцем, где он отдавал распоряжения от имени главнокомандующего. Выдвинув корпус Дохтурова на Калужскую дорогу, он преградил путь армии Наполеона и сражался весь день до подхода главных сил. Наполеон был вынужден отступать по разоренной Смоленской дороге. После сражения под Малоярославцем, в котором Ермолов принимал самое деятельное участие, обороняя город, он, по поручению Кутузова, шел все время в авангарде армии при отряде Милорадовича, отдавая ему приказания именем главнокомандующего, и его энергии много обязано преследование противника своею настойчивостью. Наградою Ермолову в Отечественную войну был только чин генерал-лейтенанта, данный ему за сражение при Заболотье; представление же Барклая де Толли о награждении Ермолова за Бородино орденом св. Георгия 2 ст. не было уважено Кутузовым.

После перехода через Неман Ермолов возглавил артиллерию союзных армий, с апреля 1813 г. командовал различными соединениями. В 1813 — 1814 гг. умело действовал в сражении под Бауценом, покрыл себя славой в битве под Кульмом, в боях за Париж руководил гренадерским корпусом, награжден орденом святого Георгия 2-й степени. В сражении под Кульмом Ермолов заменил раненого Остермана-Толстого и одержал решительную победу, решившую участь кампании 1813 г. Наградой ему за нее был орд. св. Александра Невского. Государь был очень доволен Ермоловым и сказал, что Кульмской победой «Ермолов укрепил за собою гвардию». И действительно, в 1814 г. он получил в командование Гвардейский корпус, а за отличия при взятии Парижа — орд. св. Георгия 2 кл. Во время Венского конгресса (Ермолову была поручена обсервац. армия на австр. границе, и когда Наполеон вернулся с о-ва Эльба во Францию, Ермолов был двинут с передовым корпусом из Кракова к Рейну. Как ни спешил Ермолов, события разыгрались ранее его прибытия на театр войны. Сдав в Познани командование корпусом Паскевичу, Ермолов вернулся в Россию.

По возвращении в Россию Ермолов был рекомендован Аракчеевым на пост военного министра. «Правда, он начнет с того, — говорил Аракчеев, — что перегрызется со всеми, но его деятельность, ум, твердость характера, бескорыстие и бережливость его бы впоследствии оправдали». Александр 1 предпочел дать 38-летнему генералу другую должность. В 1816 г. Алексей Петрович был назначен главнокомандующим в Грузию и командиром отдельного Грузинского (Кавказского) корпуса; через два года произведен в генералы от инфантерии.

На Кавказе

В апр. 1816 г. Ермолов был назначен главнокомандующим в Грузии, командиром отдельного Грузинского корпуса и в то же время чрезвыч. и полномоч. послом в Персию. Это дипломат. поручение Ермолов выполнил блистательно: Персия отказалась от своих земельных притязаний, и до 1826 г. наши отношения с нею были вполне дружественны. Вернувшись из Персии в Тифлис. Ермолов всецело отдался умиротворению Кавказа. «Это огромная крепость, — говорил он, глядя на громады гор, — надобно или штурмовать ее, или овладеть траншеями; штурм будет стоить дорого, и успех его не верен, так обложим же ее». И в течение 10 л. он вел постепенную атаку Кавказа. Обложение гор на сев. фронте началось перенесением укрепл. линии с Терека на Сунжу, на которой и был создан в 1818 г. опорный пункт — крепость Грозная. Затем Сунженская линия была продолжена до Каспийского моря и закреплена постройкой крепостей Внезапная (1819) и Бурная (1821); то же сделано на р. Малке против кабардинцев и на Кубани — против закубанских черкесских племен. Затем от Сунжи в глубь чеченских лесов протянулись просеки, чрез которые двинулись в горы наши отряды. Непокорные аулы стирались с лица земли, и «мошенники», как постоянно и официально называл Ермолов горцев, все глубже загонялись в горы; сомнительной верности вассалы — ханы Шекинский, Карабахский и Ширванский — были упразднены, и южн. сторона Кавказ. хребта была закреплена за нами; мятежи в Имеретии, Мингрелии и Абхазии были подавлены, победы над акушинцами, лезгинами и аварцами закрепили за нами и вост. фронт Кавказа — Дагестан.

Имя Ермолова стало грозою горцев. Его богатырский рост, бесстрашие, простота жизни, прозорливость, осведомленность о всех замыслах противника, быстрота, с которой он появлялся то тут, то там, твердость в слове, великодушие к врагу доблестному и беспощадная, неумолимая суровость к врагу тайному, к нарушителям слова и клятвы — все это придало образу Ермолова в представлениях горцев размеры фантастические, гигантские. Среди своих войск Ермолов пользовался восторженной любовью за заботу об интересах солдат и офицеров, справедливость в оценке заслуг их, честность, простоту жизни, стойкое отстаивание своих подчиненных. Он запретил изнурять войска фронтовыми ученьями, увеличил мясную и винную порцию, разрешил носить вместо касок папахи, вместо ранцев холщ. мешки, вместо шинелей зимой полушубки, выстроил войскам прочн. штаб квартиры, на сбереженные им суммы от командировки в Персию выстроил в Тифлисе госпиталь и всячески старался скрасить тяжелую жизнь войск. В расходы по управлению краем Ермолов внес строгий принцип экономии, отказался даже от пожалованной ему аренды и тем не менее на небольшие средства сделал для края очень много: усовершенствовал пути сообщения, устроил лечебные заведения при минеральных водах, содействовал торговле, промышленности (особенно горн. промыслу) и колонизации. Он завязал сношения с средне-азиатскими народами, командировал в Закаспийский край H. H. Муравьева (впоследствии Карского), отстоял часть вост. бер. Черного моря от предрешенной уже уступки его Турции. Прозванный «проконсулом Кавказа», Ермолов правил им почти полновластно, с холодным расчетом, планомерно, настойчиво и энергично осуществляя свой план замирения края.

И Кавказ верно и быстро шел к подчинению русскому владычеству. Смерть Имп. Александра I остановила деятельность Ермолова. Император Николай I никогда не благоволил к нему, относился подозрительно к его независимому характеру, Кавказскую армию под начальством Ермолова считал распущенной, зараженной «пагубным духом вольномыслия», ибо острый язык, злая ирония создали и самому Ермолову репутацию «либерала». Вторжение персиян в наши пределы в июле 1826 г. послужило поводом к обвинению Ермолова в непредусмотрительности, хотя о близкой возможности войны с Персией он неоднократно предупреждал еще Имп. Александра, да и война не застала Ермолова врасплох: уже 2 снт. Мадатов разбил персиян при Шамхоре, а 4-го занял Елисаветполь. Успехи противника ограничились лишь уничтожением Микракского поста да разорением одной нем. колонии в Грузии. Тем не менее на Кавказ был прислан Государем его любимец Паскевич с «разрешением» Ермолову, «в случае нездоровья или другого непредвидимого препятствия, вверить ему (Паскевичу) командование корпусом как старшему после вас» (т. е. Ермолова). Поручив Паскевичу командование войсками, Ермолов подал прошение об отставке, мотивируя ее тем, что, «не имев счастья заслужить доверенность» Государя, он понимает хорошо, как должна беспокоить его, Государя, мысль, что «при теперешних обстоятельствах дела здешнего края поручены человеку, не имеющему ни довольно способности, ни деятельности, ни доброй воли». 27 мрт. 1827 г. Ермолов был уволен от должности и поселился в Москве, где стал одной из самых заметных и популярных фигур. Обаяние его имени, его личности, его прошлых заслуг было таково, что, когда он появлялся в обществе, одетый в черный фрак с Георг. крестом, полученным из рук Суворова, в петлице, — все, даже дамы, вставали. Удаление его, этого «льва», «на покой» произвело во всей России большую сенсацию, и даже осторожный И. А. Крылов отозвался на это событие басней «Конь». В 1830 г. Ермолов был назначен чл. Государственного Совета, но от участия в заседаниях его уклонялся и скоро отпросился в Москву; предложили ему быть председседалем генерал-аудиториата, но он ответил, что «единственным утешением считает привязанность войск и не может быть наказателем». В 1853 г. Московское дворянство избрало Ермолова начальником губернского ополчения, но вести его в Крым Ермолов по старости уже был не в силах. 35 лет прожил Ермолов в Москве не у дел и дожил до того момента, когда возвращение к его системе покорения Кавказа увенчало, наконец, дело полным успехом, а молодого кн. А. И. Барятинского — лаврами победителя и чином фельдмаршала.

Ермолов умер 21 апр. 1861 г. в Москве и погребен в Орле, в церкви Троиц. кладбища. Ермолов женат не был, но от разных связей имел детей: Виктора (от черкешенки Сюйды), Севера и Клавдия (от черкеш. Тотай) и Николая, получивших от Имп. Александра II права законных детей, и дочь Софию (Саниат), оставшуюся в мусульманстве и вышедшую замуж за горца Махай-Оглы.

Честолюбивый и независимый, он был горд с высшими и любезен с равными и низшими. В этом враги его видели стремление к популярности, но Ермолов желал не ее, а «души» подчиненных, чтобы двигать ее на подвиги. Слова «Алексей Петрович приказал», «Алексей Петрович послал» имели магическое действие и преодолевали все трудности. Уменье говорить с солдатами, воодушевлять их, у Ермолова было необыкновенное; вдохновенный и красноречивый перед ними, он был язвительно остроумен в обществе. Известна его просьба «произвести в немцы», выраженная в век Барклаев, Витгенштейнов, Бенкендорфов, Нессельроде. Пламенный патриот, он всегда и во всем берег честь русского имени. Когда в Париже в 1815 г. Государь, недовольный смотром войск, приказал арестовать на гауптвахте трех наших полковников, Ермолов напомнил ему, что их будет стеречь иностранный караул. Государя не убедил этот довод, и Ермолов исполнил приказание только после бурного объяснения с Вел. Князем Николаем Павловичем. Получив однажды запрос об уступке Турции части Черноморского побережья, Ермолов ответил: «Если воля Вашего Величества неотвратима, то прошу прислать мне преемника для приведения ее в исполнение». С умом государственного человека он соединял в себе мужество солдата, тонкий стратегический расчет и уменье выдающегося полководца быстро ориентироваться в обстановке.

Алексей Петрович Ермолов. Портрет работы неизвестного художника. Государственный литературный музей. Москва

Алексей Петрович Ермолов. Литография работы неизвестного художника по оригиналу Лока. репродукция из издания «Российский архив» т. 7 М. 1996 г.

Алексей Петрович Ермолов. Гравюра А. Ухтомского с оригинала В. Машкова. 1810-е годы. Государственный Бородинский военно-исторический музей

Алексей Петрович Ермолов. Фотография 1855 г.

Литография работы Ф. Бореля с фотографии. 1855 г.

Лит.: Погодин М. П. О кончине А. П. Ермолова. Письмо к редактору. // Русская старина, 1875. — Т. 13. — № 7. — С. 452—453.
Ермолов, Алексей Петрович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907. — Т. XIa. — С. 675.
Залесский К.А. Наполеоновские войны 1799-1815. Биографический энциклопедический словарь, Москва, 2003
Ковалевский Н.Ф. История государства Российского. Жизнеописания знаменитых военных деятелей XVIII — начала XX века. М. 1997 г.
Ермолов, Алексей Петрович // Военная энциклопедия в 18 т., Под ред. К. И. Величко и др. ; т. 10