Андрей Иванович Остерман

Граф А.И. Остерман. Неизвестный художник

Андрей Иванович Остерман (30 мая 1687 — 20 мая 1747) — дипломат, граф (1730), из семьи лютеранского пастора, один из сподвижников Петра I. Придерживался политики союза со Священной Римской империей. Член Верховного тайного совета. Фактически руководил внутренней и внешней политикой России при Анне Иоанновне. После дворцового переворота 1741 года, возведшего на престол Елизавету Петровну, был отправлен в ссылку.

Генрих Иоганн Фридрих, или граф Андрей Иванович Остерман, как его звали в России, получил образование предположительно в Йене и Эйзенахе. В 1703 или 1704 году он познакомился в Амстердаме с российским вице-адмиралом Крейсом, который принял его к себе секретарем. За два года пребывания в России Остерман научился свободно говорить и писать по-русски. Петр Великий, находясь однажды на корабле вице-адмирала Крейса, попросил найти толкового чиновника, который мог бы грамотно написать письмо. Вице-адмирал представил царю Остермана. Государь остался очень доволен им, и с тех пор Андрей Иванович неотлучно находился при монархе. Петр I время от времени повышал его чинами и прибавлял ему жалованья и доверял даже секретные дела. 16 февраля 1708 года Остерман, владевший латинским, немецким, французским, голландским, итальянским и русским языками, был определен в дипломатическое ведомство — Посольскую канцелярию в качестве переводчика к вице-канцлеру П.П. Шафирову. В 1711 году Остерман сопровождал Петра I в Прутской экспедиции. Вместе с вице-канцлером бароном Шафировым он ездил в лагерь к верховному визирю для заключения мира между Россией и Портой Оттоманской. 12 июля Андрей Иванович был пожалован в тайные секретари. В феврале 1713 года Остерман отправился в Берлин к прусскому королю Фридриху I с устным посланием Петра I. В том же году дипломат обязался служить России до окончания русско-шведской войны.

В 1716-м он был назначен советником Посольской канцелярии и выполнял важные поручения царя. Остерман вместе с Я.В. Брюсом принимал участие в русско-шведских мирных переговорах на Аландском конгрессе, открывшемся 12 мая 1718 года. Русские представители сразу заявили, что «его царское величество желает удержать все им завоеванное». Шведские дипломаты не менее категорически ответили, что «король желает возвращения всего у него взятого»; Герц объявил мир невозможным, если предварительно не будет решено вернуть Швеции Лифляндию и Эстляндию. Русские со своей стороны указали, что мир не состоится без предварительного решения о сохранении Лифляндии и Эстляндии за Россией. Затем дипломатам пришлось все же перейти к аргументации своих требований. Постепенно стало ясно, что шведы согласны уступить кое-что при условии получения территориальной компенсации в другом месте. Россия в обмен за признание Карлом XII присоединения к ней прибалтийских земель, и без того прочно ею удерживаемых, должна выставить 150-тысячную армию и в союзе с разгромленной Швецией вступить в войну с Польшей, Данией, Англией, с ее союзниками Голландией, Германской империей, фактически со всей Европой.

Торжество по случаю заключения Ништадтского мира. Пайманов Евграф Семенович

Петр, решительно отклонив шведские идеи, в то же время предписывал конгресса не прерывать, а затягивать его всеми возможными способами. Вся эта процедура предпринималась исключительно для того, чтобы показать искреннее стремление России к миру. А в то самое время, когда Остерман объяснялся с королевой, отряды русских высадились с кораблей на шведский берег в двух местах, севернее и южнее Стокгольма. Шведские войска кое-где пытались оказать сопротивление, но были легко обращены в бегство. Операция носила сугубо демонстративный характер и предназначалась для наглядного доказательства беззащитности Швеции, что и было достигнуто.

Без всяких посредников 28 апреля 1721 года в финском городе Ништадт встретились за круглым столом дипломаты России и Швеции для заключения мирного договора. Россию представляли по-прежнему Брюс и Остерман, который получил титул барона и тайного советника канцелярии. Переговоры проходили напряженно. Дело дошло до смешного: шведские представители, например, требовали, чтобы в перечне уступленных ими городов числился Петербург! Русская сторона не поступилась ничем. Более того, если в конце Аландского конгресса Россия соглашалась на временное присоединение Лифляндии, то теперь она отходила к России навечно. В то же время русские представители пошли на уступки ради главного — скорейшего подписания договора. Россия уступила Швеции Финляндию, согласилась не настаивать на включении в договор претензий голштинского герцога, за Лифляндию выплачивалась двухмиллионная компенсация. Швеция получала право беспошлинно закупать русский хлеб и т. д. Но представители России не пошли на заключение прелиминарного договора, рассчитанного на то, чтобы снова затянуть дело.

30 августа 1721 года был подписан Ништадтский договор, согласно которому между Россией и Швецией устанавливался «вечный, истинный и ненарушенный мир на земле и воде». Завоеванные русским оружием Ингерманландию, часть Карелии, всю Эстляндию и Лифляндию с городами Рига, Ревель, Дерпт, Нарва, Выборг, Кексгольм, островами Эзель и Даго оставались за Россией. Петр был очень доволен заключенным договором и мастерством своих дипломатов. Он даже женил Остермана на русской красавице Марфе Стрешневой, которая, впрочем, по мнению одного из мемуаристов, «была одно из самых злых созданий, существовавших на земле». В 1723 году Андрей Иванович стал сенатором и заменил Шафирова на посту второго лица в дипломатическом ведомстве. Петр I говорил об Остермане, что он никогда не ошибается в министерских делах.

В 1724 году Петр I поручил Остерману «дать приличнейшее образование Коллегии иностранных дел». Тайный советник Остерман, опытнейший дипломат, составил проект нового штата канцелярии и регламента Коллегии. «Предложения» Остермана не были утверждены из-за смерти Петра I. Однако они изучались и использовались при составлении штатов на протяжении всего XVIII столетия.

Неизвестный художник Пётр I коронует Екатерину. Егорьевский музей

По восшествии на престол императрицы Екатерины I Остерман получил звание вице-канцлера и чин действительного тайного советника (1725). С учреждением Верховного тайного совета становится его членом (1726). Будучи начальником над почтами (с ноября 1726), способствовал развитию почтовых трактов, проложенных в т.ч. через Казань и Нижний Новгород до границ с Китаем и через всю Сибирь. С 1727 возглавлял Комиссию о коммерции, которая занималась вопросами поддержки деятельности российского купечества во внешней торговле и приняла в связи с этим ряд существенных мер, включая и ряд таможенных льгот, мер, направленных на развитие судостроения, а также первый в России Вексельный устав (1729). Тогда же и позднее Остерманом предлагались меры к преодолению сословных и других привилегий, имевших место в присоединенных к России балтийских провинциях, к более тесному единению этих областей, в частности Эстляндии и Лифляндии, с Российским государством.

Благодаря Остерману в 1726 году Россия заключила союзный договор с Австрией, сохранивший свое значение на весь XVIII век, ибо в основе его, согласно идее Остермана, была общность интересов по расчленению Польши, «укрощению» Пруссии и изгнанию турок из Европы. Новая внешнеполитическая программа России была сформулирована Остерманом в июле — августе 1727 года и развита в письмах к Б.И. Куракину и А.Г. Головкину, русским уполномоченным на Суассонском конгрессе. В царствование Петра II благодаря усилиям российской внешней политики, руководимой Остерманом, впервые после 1721 за российскими государями был признан императорский титул (официально в августе 1729 это было сделано Швецией). Договорами 1727 и 1728 были урегулированы российско-китайские отношения и упорядочены контакты в области торговли.

Остермана ценили как профессионала, опытного и умного человека. Вначале его покровителем стал А.Д. Меншиков, влиятельный вельможа при дворе Екатерины I. Благодаря близости к нему Остерман получил важную должность воспитателя — обер-гофмейстера великого князя, а потом императора Петра II. Осенью 1727 года Остерман перешел на сторону враждебного Меншикову клана князей Долгоруких и стал одним из инициаторов свержения и ссылки светлейшего в Сибирь. Тонкий политический нюх, знание человеческих слабостей, самообладание, беспринципность и умение вовремя поставить на победителя, плести сложную интригу и при этом оставаться в тени — все эти качества позволили Остерману удержаться на плаву при пяти самодержцах.

Экзекуция над А. И. Остерманом 18 января 1742 года. Неизвестный художник первой половины XIX в.

Тяжело пришлось ему в начале 1730 года, когда члены высшего правительственного органа — Верховного тайного совета, куда, кстати, входил и Остерман, вознамерились ограничить власть императрицы Анны Иоанновны. После провала этого предприятия Остерману чудом удалось избежать опалы. С немалым трудом Остерман — член Кабинета министров и граф — сумел найти подход к капризному и подозрительному фавориту Анны Иоанновны Э.И. Бирону, который хотя и не любил Андрея Ивановича, но ценил его как крупного специалиста, считался с его мнением. Генерал Манштейн пишет в своих мемуарах: «Граф Остерман был без сомнения в свое время один из величайших министров в Европе. Он совершенно знал пользы всех держав; имел способность обнимать все одним взором, и одарен будучи от природы редким умом, соединял с оным примерное трудолюбие, проворство и безкорыстие. Он никогда не принимал ни малейшего подарка от иностранных дворов, не получив прежде на то позволения от своего двора. С другой стороны, имел чрезвычайную недоверчивость и простирал часто слишком далеко свои подозрения; не мог терпеть никого выше себя, также равного, разве несведущего. Никогда коллеги его в Кабинете не были им довольны; он во всем хотел быть главным, а чтобы прочие соглашались только с ним и подписывали.В затруднительных делах Государственных, когда, по занимаемому им месту, следовало ему дать свое мнение, он притворялся больным, опасаясь учинить что-либо для себя предосудительное, и посредством такой политики удержался при шести разных Правительствах».

Волынский на заседании Кабинета Министров. Валерий Якоби (1834-1902)

После кончины великого канцлера графа Головкина, последовавшей 20 января 1734 года, граф Остерман вступил в Главное управление иностранным департаментом и в декабре того же года заключил в Санкт-Петербурге с английским резидентом Рондо трактат в 30 статьях о дружбе и взаимной торговле на 15 лет.

В 1736 году императрица объявила войну Порте. Частые нападения крымских татар на российские границы явились тому причиной. Некоторые из российских политиков, и прежде всего граф Остерман, были против этой войны. Он доказывал, что Россия не может извлечь из этого выгод, война приведет к значительным военным потерям и большим финансовым издержкам. Предположения графа Остермана оправдались. Россия, помимо некоторого расширения границ и блистательных успехов оружия своего войска, никакой существенной выгоды от войны с Портой не получила. Война завершилась в 1739 году.Турецкая война имела успех, благодаря победам Миниха и Ласси, и хотя Белградский мир, окончивший ее, был заключен в интересах не России, а Венского Двора, тем не менее эта война навсегда сохранит за собой громадное значение в истории наших отношений к Турции: она смыла пятно Прутского поражения Петра Великого и послужила прологом к победоносным войнам с Турцией при Екатерине II. Изданный в феврале 1740 года манифест о заключенном с турками мире был сочинен графом Остерманом. Он получил от императрицы Анны Иоанновны серебряный сервиз, бриллиантовый перстень и пенсию в 5000 рублей, сверх получаемого им жалованья.

Портрет А.И. Остермана, Иоганн Филипп Каспар Бер,1730-е. Коллекция Подстаницких.

В 1740 году, после смерти Анны Иоанновны, будучи составителем устава о регентстве Э.И. Бирона, Остерман, сохраняя свое влиятельное положение при дворе, не участвовал в перевороте 1740, но при воцарении Анны Леопольдовны был пожалован в генерал-адмиралы (1740), вступил в полное управление Морским ведомством и председательствовал во Втором департаменте Кабинета. Влиятельный соперник генерал-фельдмаршала Миниха, Остерман вместе с Антоном-Ульрихом Брауншвейгским способствовал его опале и отставке, став фактически первым министром.

В том же 1740 году, после, свержения Бирона, отставки Миниха и установления регентства Анны Леопольдовны, Остерман решил, что наступил его час, и, пользуясь особым доверием правительницы, выдвинулся в руководители государства — фактически стал главой правительства. Эта должность, как и чин высшего морского начальника — генерал-адмирала, полученный Остерманом в 1740 году, была явно не по нему: привыкший действовать незаметно, осторожно плести сети интриг, он не обладал необходимой широтой подхода к государственным проблемам, авторитетом лидера, решительностью и смелостью.

В 1741 году в Россию прибыло персидское посольство, чтобы встретиться с цесаревной Елизаветой Петровной, однако прием не состоялся — Остерман воспрепятствовал этому свиданию. Тогда-то дочь Петра I в ярости велела передать влиятельному министру, что «он забывает, кто я и кто он сам — писец, ставший министром благодаря милости моего отца… Он может быть уверен, что ему ничего не будет прощено». Получив сведения о готовившемся заговоре Елизаветы Петровны, Остерман не сумел предотвратить его и стал одной из первых жертв переворота — был арестован ночью 25 ноября 1741 года и заключен в Петропавловскую крепость — цитадель Петербурга. Новая императрица Елизавета не забыла обиду, нанесенную ей во время визита в Петербург персидского посла. Не простила она Остерману и его попытки укрепить власть правительницы Анны Леопольдовны.

В январе 1742 года по приговору суда должна была состояться смертная казнь Остермана. Историк XIX века Д. Бантыш-Каменский писал: «…Солдаты, стащив тогда графа с носилок, положили голову его на плаху, к которой приближась палач и растегнув воротник у рубашки и шлафрока его, оголил шею. Все сие не более минуты продолжалось, как объявили графу Остерману, что императрица переменила смертную казнь его на вечное в Березов заточение. Солдаты подняли тогда графа и посадили снова на носилки. В то время потребовал он, чтобы ему подали парик его и колпак; надел их на голову и застегнул воротник у рубашки и шлафрока, не показав ни малейшей в лице перемены. Великий человек всегда, даже и в несчастье, является великим! В следующий день граф Остерман, мучимый сильной подагрой, отправлен был из Петропавловской крепости в Сибирь. Последние слова его состояли в покорнейшей просьбе, чтобы императрица не оставила милостивым и великодушным покровительством его детей». Он отправился с женой, бывшей при Анне Иоанновне статс-дамой, в Березов и умер там через пять лет, 20 мая 1747 года.

Семья

Был женат на Марфе Ивановне Стрешневой. Супруги Остерман имели двоих сыновей и одну дочь — графиню Анну Андреевну, которая была замужем за генерал-аншефом Матвеем Андреевичем Толстым. Старший сын граф Федор Андреевич дослужился до генерал-поручика. Он был действительным тайным советником, сенатором.
Другой сын, граф Иван Андреевич, поднялся еще выше, став канцлером России.

Характеристика

По замечанию историка В. Н. Виноградова, граф Остерман принадлежал к тем иностранцам, для которых Россия стала не второй родиной, а единственной. Образованный, начитанный, обладающий острым аналитическим умом, Андрей Иванович сочетал в себе все достоинства и пороки века Просвещения. Он не брал взяток и отказывался даже от традиционных в то время подарков в честь заключения договоров. Одновременно, он был честолюбив, тщеславен, мстителен и всегда находился в центре придворных интриг.

У Остермана не было друзей или добрых знакомых, что и немудрено — общение с ним, по единодушному мнению, было крайне неприятно. Он был очень скуп и нечистоплотен. Комнаты его отличались дурным убранством, а служители были одеты как нищие. Серебряная посуда, которую он каждый день употреблял, больше походила на оловянную. Он был очень скуп и нечистоплотен. Комнаты его отличались дурным убранством, а служители были одеты как нищие. Серебряная посуда, которую он каждый день употреблял, больше походила на оловянную.

Скрытность, лживость и лицемерие Остермана стали притчей во языцех, а не особенно искусное притворство — поводом для анекдотов. В минуты риска, когда нужно было высказаться о чем-либо определенно или подписать требующий особой осмотрительности документ, Остерман внезапно и тяжко заболевал. У него начиналась подагра, мигрень, ревматизм или что-нибудь другое. Он жалобно стонал, укладывался в постель, и вытащить его оттуда было невозможно. Не без сарказма Бирон писал в апреле 1734 года посланнику России в Варшаве графу Кейзерлингу: «Остерман лежит с 18-го февраля и во все время один только раз брился, жалуется на боль в ушах, обвязал себе лицо и голову. Как только получит облегчение в этом, он снова подвергнется подагре, так что, следовательно, не выходит из дома. Вся болезнь может быть такого рода: во-первых, чтобы не давать Пруссии неблагоприятного ответа… во-вторых, турецкая война идет не так, как того желали бы».

Медаль «В память заслуг графа А. И. Остермана». 1730-е гг.

Лит.: Вагнер И. Ф. Остерман — немец при дворе российских императоров. Картина жизни и поиски следов.
Полиевктов М. А. Остерман, Андрей Иванович // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
Рудаков В. Е. Остерман, Генрих Иоганн // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Полиевктов М. А. Остерман, Андрей Иванович // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
Сухарева О.В. Кто был кто в России от Петра I до Павла I, Москва, 2005