За годы войны в городских и сельских местностях остались без крова около 25 млн. человек. Коммунальному хозяйству. СССР был нанесен огромный ущерб. Полностью или частично было разрушено свыше 70 млн. м2 жилой площади, выведено из строя около 250 водопроводов, 114 канализационных систем, 46 трамвайных и 5 троллейбусных хозяйств, 362 коммунальные электростанции и большое число других предприятий и учреждений инфраструктуры жилищного сектора. В городах СССР, подвергшихся фашисткой оккупации, было разрушено 1209 тыс. жилых домов (из 2567 тыс.), около 32 тыс. крупных и средних промышленных предприятий, 82 тыс. школ, десятки тыс. больниц, музеев, магазинов и т. д.

В годы войны произошла значительная миграция населения, при этом изменился и его структурный состав: численность городского населения за 1941-1945 гг. возросла почти в 1,3раза. Промышленные центры, принявшие несколько «волн» эмиграции, вновь «зарастают» индивидуальными деревянными домами и бараками с печным отоплением.

По мере освобождения районов страны, временно оккупированных немецко-фашистскими войсками, в них немедленно разворачивались ремонтно-восстановительные работы. В течение военных лет было построено и заново введено в действие 3,5 тыс. и восстановлено в освобожденных районах свыше7,5 тыс. крупных промышленных предприятий. Жилищную проблему граждане по возможности решали самостоятельно. В ноябре 1945 СНК СССР был утвержден список из 15-ти старейших русских городов, подлежащих первоочередному восстановлению. Восстановление Киева, Сталинграда (Волгоград), Минска, Харькова, Севастополя, Смоленска и других городов сопровождалось их коренной реконструкцией.

В результате осуществления генерального плана восстановления Волгограда (архитекторы К. С. Алабян, Н. Х. Поляков, В. Н. Симбирцев и др.) город получил архитектурно оформленный выход к берегу Волги. В Минске по новым проектам были сооружены архитектурные ансамбли центра (архитекторы М. П. Парусников, В. А. Король, Б. Р. Рубаненко, Г. В. Заборский и др.). В Киеве проведена радикальная перестройка главной улицы — Крещатика (архитектор А. В. Власов, А. В. Добровольский, Б. И. Приймак и др.). В Ленинграде в соответствии с генеральным планом восстановления и дальнейшего развития города (1945-1948, архитектор Н. В. Баранов, А. И. Наумов, В. А. Каменский и др.) были созданы новые архитектурные ансамбли (площадь Ленина, площадь Революции), перестроены районы Инженерного замка и площади Искусств, созданы Приморский Московский парки Победы и началось развитие центра города вверх и вниз по Неве. В Новгороде наряду с восстановлением Новгородского кремля и др. памятников архитектуры был создан ансамбль новой главной площади (архитектор А. В. Щусев).

---

Положение в сектора домохозяйств после войны стремительно ухудшается, никакого облегчения Победа не приносит. Основной причиной является катастрофическая ситуация в сельском хозяйстве, где численность трудоспособного мужского сельского населения после войны откатилась к уровню 1931 года. Поставок сельхозтехники в годы войны фактически не велось, поголовье лошадей составляло около 45% от довоенного, валовая продукция сельского хозяйства за годы войны сократилась на 40%, поголовье скота сократилось в сравнении с концом 1930-х годов в четыре раза. Из-за засухи 1946 года сбор зерна в первом послевоенном году составил 39,6 млн тонн, что на 16% ниже, чем годом раньше и в 2,4 раза ниже, чем в 1940 г.

На послевоенное восстановление требуются огромные средства, но СССР оказывается в полной политической изоляции. Кроме поставок военной техники, оборудования и материалов в рамках договора по ленд-лизу в СССР поступали грузы формально гражданского назначения: трактора, грузовики, паровозы, железнодорожные вагоны, электростанции, пароходы, металлорежущие станки. После окончания войны с Японией, до прекращения действие закона о ленд-лизе (30 июня 1946 года), — 21 августа 1945 г. СССР получает заявление президента Г. Трумэна о прекращении действия договора со 2 сентября 1945 г.

Для осуществления оплаты ранее заказанного, но не успевшего поступить в СССР оборудования, 15 октября 1945 г. было подписано кредитное соглашение с США на сумму в 240,2 млн. долл. с оплатой в течение тридцати лет под 23,8%.

13 июня 1946 г. Соединенные Штаты направляют требование немедленно погасить существующую задолженность. Правительство США не претендовало на немедленную оплату военного оборудования и материалов, как и предусматривалось договором о ленд-лизе. Стоял вопрос исключительно о немедленной оплате техники и материалов, которые могли бы быть использованы в послевоенном восстановлении, находившиеся в СССР по состоянию на 2 сентября 1945 г. Причем инвентаризационные суммы, представленные американской стороной были составлены без учета ответных поставок СССР платины, золота, пушнины, марганца, красной и черной икры, ценных пород древесины и проч.

Министр торговли США Джонс, признавал, что «поставками из СССР мы не только возвращали свои деньги, но и извлекали прибыль».

За гражданские позиции товарных поставок по ленд-лизу Правительство США считает «приемлемой для выплаты» сумму в 1300 млн.долларов. Начисление процентов с этой суммы должно начаться с 1 июля 1946 г. в размере 2% годовых и чтобы проценты, начисляемые с 1 июля 1948 г., оплачивались каждый год 1 июля 1949 года и 1 июля 1950 года; а, начиная с 1 июля 1951 года, проценты и капитальная доля должны были оплачиваться тридцатью равными ежегодными взносами, каждый из которых должен состоять из полной суммы процентов, причитающихся за год, предшествующий 01-ому июля того года, в котором производится платеж, и из части капитального долга, падающей на этот год.

Новые кредиты на восстановление экономики являлись для СССР в этот момент вопросом жизненной необходимости. Но срыв переговоров по ленд-лизу грозит еще и губительной политической изоляцией. Существуют версия, будто Сталин отказался платить за поставки по ленд-лизу, заявив, что «СССР заплатил кровью своих солдат», однако на самом деле США намеренно срывают переговоры, в одностороннем порядке без расчетов увеличивая спорную сумму в 1300 млн долларов вдвое. В письме госдепартамента США послу А.С. Панюшкину от 3 сентября 1948 года было указано, что «сумма в 170 млн. долл., предложенная правительством СССР, не рассматривается правительством США как соответствующая справедливой и разумной компенсацией за предметы гражданского типа. Правительство США считает сумму в 2600 млн. долл. минимальной оценкой стоимости (уцененной) предметов гражданского характера, оставшихся в СССР на сентябрь 1945 г.» И далее: «Правительство США требует возвратить в хорошем состоянии предметы, переданные Вашему Правительству по соглашению от 11 июня 1942 года, поскольку они необходимы для немедленного использования».

Переговоры о ленд-лизе периодически возобновлялись и в годы «холодной войны». К 1972 г. стороны окончательно договорились о сумме в722 млн долларов с учетом инфляции и всего объема капитализации. До 1955 г. СССР передавал американской стороне отремонтированную военную и гражданскую технику, которая по требованию американских инспекторов уничтожалась советской стороной в момент доставки. Так в реальности выглядел знаменитый лозунг Черчилля «Ни одной лопаты могильщикам капитализма!»

Нисколько не заблуждаясь на счет истинных намерений недавних союзников, СССР вынужден создавать вокруг своих границ зону из «дружественных государств, принявших социалистический путь развития». На поддержание просоветских режимов в этих странах направляется огромное количество техники и продовольствия. Из-за размещения в странах Варшавского договора значительного контингента советских войск, не происходит и ожидаемого значительного сокращения армии.

Международная экономическая и политическая изоляция СССР не оставляет никакого иного выхода перед правительством, кроме повышения объемов экспорта зерна за рубеж – единственной экспортной позиции, о которой в этот период с Советским Союзом охотно договариваются. В течение 1946—1948 гг. экспорт зерна составил 5,7 млн т. зерна, что на 2,1 млн т. больше экспорта трех предвоенных лет.

Зарубежные «аналитические обзоры» предсказывают быстрый послевоенный крах «советов», военное сотрудничество забыто, отношение к СССР и «странам народной демократии» настолько агрессивное, что с 1946 г. СССР вынужден приступить к срочному созданию стратегического запаса зерна. До строительства специально приспособленных для этой цели государственных хранилищ во временных складах зерно портилось настолько, что не годилось к употреблению. По неполным подсчетам за 1946—1948 гг. в целом по СССР при создании резервов было начисто загублено около 1 млн т. зерна.

После войны налоговая нагрузка, в основном, в сельской местности значительно возрастает. Налогом обкладываются плодовые насаждения и домашний скот. Осенью 1945 г. были отменены льготы по уплате сельскохозяйственного налога для семей погибших на фронте и получивших инвалидность в ходе боевых действий, несвоевременная выплата налога грозила крупным денежным штрафом или конфискацией скота. В 1946 г. государство сняло с продовольственного пайка практически все сельское население (100 млн человек), которому предлагалось выживать исключительно за счет собственного подсобного хозяйства. В 8% колхозов оплата трудодней зерном была прекращена (в Черноземье не выдавали зерно больше половины колхозов), а большинство остальных выдавало не более1 кг зерна в день. Денежная оплата труда в 30%хозяйств не осуществлялась вообще. В сельской местности складывается настолько тяжелая ситуация, что колхозникам запрещено выдавать на руки паспорта.

В сентябре 1946 г. цены на хлеб в государственных магазинах были повышены вдвое. На фоне послевоенной инфляции и роста цен происходит почти двойное снижение оплаты труда и реального содержания «трудодней». При средней зарплате молодого рабочего 200 рублей в месяц питание в заводской столовой обходилось в 8-9 рублей в день. При предприятиях и учреждениях поощрялось создание огородов, без которых выживание рабочих становилось невозможным.

На самом пике голода в феврале-мае 1947 г. производилось фактически принудительное размещение очередного облигационного госзайма среди населения. В лучшем положении было продовольственное снабжение рабочих оборонных предприятий, сотрудников милиции (они продолжали получать хлеб по карточкам) и номенклатуры.

Острый дефицит зерна в СССР возник вследствие низкого послевоенного урожая зерновых на Украине, Северном Кавказе и Черноземье. Компенсировать хлебозаготовки союзное руководство планировало за счет районов Поволжья, юга Западной Сибири и Казахстана. Однако 1946 год оказался засушливым, и для выполнения плана заготовок начали применяться репрессивные меры — снятие с руководящих должностей глав районов, судебные процессы над председателями колхозов, не выполнивших план. В регионах Поволжья изымалось в госрезерв до 70-80%произведенного зерна. Низкая урожайность и желание любой ценой обеспечить план заготовок спровоцировали голод сначала в Поволжье, а затем и в других зерновых районах (прежде всего, в Черноземье). При этом из 10,5 млн тонн зерна, имевшихся в госрезерве на начало 1946 г. на внутренние нужды было направлено5,7 млн (из них 4 млн т в первом полугодии). За год 1,23 млн т было экспортировано, в том числе в первом полугодии во Францию − 0,5 млн т., до миллиона тонн, как отмечалось выше, было потеряно при хранении. В связи с сокращением поступлений в 1946 году государственный резерв на 1 июля 1946 г. сократился до6 млн т. В 1946 в Госрезерв было сдано 1303,7 тыс. тонн (в 1945 —1602,6; в 1947 — 9904,5; в 1948 — 5197,7 тыс. т).

После голодной зимы 1946-1947 гг. колхозы были зачастую не в состоянии выполнить даже план посевных работ. Причинами были недостаток зерна, дефицит техники и последствия голода. Несмотря на это политика в отношении хлебозаготовок была еще более ужесточена — в сентябре Совмином было принято постановление № 3180-1039-с, запрещавшее любое использование зерна колхозами до выполнения плана его сдачи зерна государству. Только урожай 1947 г. позволил улучшить продовольственное положение населения.

Однако к весне 1947 г. в одной только Воронежской области число больных с диагнозом «дистрофия» составляло 250 тыс. человек, всего по РСФСР — 600 тыс., на Украине — более 800 тыс., в Молдавии — более 300 тыс. «Официально голодающими» в СССР числилось более 1,7 млнчеловек, смертность от дистрофии достигала 10% от общего числа людей, которым был поставлен этот диагноз. Как мы видим, дистрофией были затронуты наиболее плодородные районы страны. Вместе с тем, именно эти районы имели наибольший объем разрушений в секторе домохозяйств. Таким образом, послевоенные годы становятся последними для многих домохозяйств, переживших войну.

В 1947 г. в среднем в 15 раз по сравнению с довоенным периодом выросла заболеваемость так называемой «асептической ангиной» (анемия, вызванная употреблением в пищу неубранного зерна, бывшего под снегом) и другими болезнями, связанными с голодом, употреблением в пищу суррогатов (содержание примесей в хлебе достигало40%). Особенно высокой была детская смертность, в начале 1947 г. составлявшая до20% общего числа умерших. В ряде областей Украины и Черноземья были отмечены случаи каннибализма. Острый дефицит продовольствия, впрочем, не приведший к массовому голоду, существовал в СССР до конца 1949-го года.

Приблизительный подсчет числа жертв голода 1946-47гг. является затруднительным из-за отсутствия достоверной демографической статистики по этому периоду. Известно, что в 1947 г. официальная смертность в СССР выросла в 1,5 раза (примерно на 800 тыс. человек, из которых половина пришлась на долю РСФСР). Несмотря на послевоенный запрет абортов, ухудшились основные демографические показатели — рождаемость и регистрация браков. В начале 1947 г. сверхсмертность от голода в РСФСР и на Украине перекрыла естественный прирост населения, численность сельского населения сократилась почти на 1 млн человек.

В отличие от голода 1932-1933 гг., такие меры как тотальное изъятие продовольствия у колхозов, не выполнивших план, на практике не применялись. В то же время было осуждено более 10 тыс. руководителей колхозов, обвиненных в недостаточной жесткости по реализации плана заготовок зерна или его утаивании. Репрессиям подвергались и «расхитители зерна», круг которых по закону был чрезвычайно широк.

Страх голодной смерти привел к небывалому росту преступности (за хищения хлеба в 1946-47 гг. были осуждены около 400 тыс. человек) и, как следствие, к ещё большему увеличению числа заключенных. В ряде районов государственные хлебозаготовки встретили вооруженное сопротивление, в крупных городах стали распространяться листовки с призывами к акциям гражданского неповиновения. Значительно выросло количество должностных и уголовных преступлений, развился теневой рынок продовольствия, на котором перепродавались полученные в спецраспределителях или украденные продукты.

В условиях ослабления контроля над учетом и миграциями населения, многие голодающие сумели выехать из сельской местности в города и более благополучные районы страны, где выживали, нанимаясь на стройки, вели нищенский образ жизни (борьба с нищенством в городах началась только в середине 1950-х). Наряду с послевоенной разрухой, отток населения также способствовал продолжительному упадку сельского хозяйства в СССР, довоенные показатели производства которого были восстановлены только к середине 1950-х годов. За это время из советской сельской местности так или иначе выехало более 10 млн человек.

Запросы региональных властей о необходимости выдачи зерна из госрезерва либо оставались без внимания, либо удовлетворялись в объеме, в 2-3 раза меньшем необходимого и через несколько месяцев после запроса. Некоторое улучшение снабжения происходило с середины 1947 г., когда пик голода уже был пройден. В это время советское руководство ввезло из Китая 200 тыс. тонн зерна и бобов сои, на Украину и в Белоруссию поступала «помощь жертвам войны» по каналам ООН.

Война оставила после себя и массу венерических заболеваний. Регистрируемые медиками случаи бытового сифилиса и гонореи на бывших «временно оккупированных» территориях приближались к уровню эпидемии. Оккупационными армиями вновь была поднята волна брюшного тифа, туберкулеза, чесотки. Тяжелый труд, невыносимые бытовые условия и голод «бескровно» заканчивают жатву, начатую войной.

К концу 1947 г. часть населения на территориях, бывших в оккупации, проживает в землянках. В России этот вид архаичного жилища, возродившийся во время гражданской войны, вновь становится «популярным» у гражданского населения. К началу 50-х годов по решению местных обкомов партии все население из землянок переводится в бараки. Города обрастают огромными безрадостными кварталами бараков на20-30 семей. В 1956 г. в Ижевске было 4 района с наименованием «25 бараков», три района «60 бараков», до 1952 г. вдобавок к ним существовало четыре района по 100 бараков и один большой микрорайон «150 бараков». В бараки селятся только семейные граждане. Все общежития переполнены, на городские вокзалы к ночи стекаются бездомные. В этот момент процветает нехитрый бизнес, когда семья сдает угол в комнате за ситцевой занавеской одинокому жильцу. Поэтому все жилые помещения переполнены с нарушением элементарных санитарно-гигиенических норм.

Улицы городов забиты нищими, попрошайками и «самоварами» — безногими инвалидами в грязных солдатских шинелях. Военные госпитали работают в полную силу вплоть до конца 1948 г. Из медицинских работников постоянно формируются выездные бригады на ликвидацию вспышек дизентерии, трахомы, туберкулеза и т.п. заболеваний не только в сельскую местность, но и на крупные городские предприятия. В конце 40-х годов, в связи с пребыванием армии в Монголии и Китае, в СССР появляется необходимость в устройстве дополнительных лепрозориев.

Послевоенная смертность настолько высокая, что советское правительство не рискует проводить переписи населения вплоть до 1959 г.

---

Описанная выше послевоенная обстановка становится «питательной средой» для роста автономных систем на всех уровнях. Одиночкам в такой ситуации просто не выжить. Практически та же самая метаморфоза, что и после гражданской войны происходит, в первую очередь, с крупными военными подразделениями, силовыми структурами и ведомствами – все они стремятся превратиться в автономные системы, независимые от экономического и социального коллапса, в который медленно погружается вся страна.

В ситуации, когда большинство силовых структур и ведомств озабочено исключительно собственным физическим выживанием, практически незамеченной проходитреорганизация государственного аппарата управления. Законом от 15 марта 1946 «О преобразовании Совета Народных Комиссаров СССР в Совет Министров СССР и Советов Народных Комиссаров союзных и автономных республик в Советы Министров союзных и автономных республик» Сталин полностью восстанавливает дореволюционные принципы оперативного управления государством, но на новой, полностью соответствующей изменившимся условиям основе. Главная задача каждого хозяйственного министерства — обеспечение всемерного развития порученной ему отрасли как составной части народного хозяйства СССР, высоких темпов развития производства и производительности труда, выполнения заданий государственного плана и строгого соблюдения государственной дисциплины, рационального использования капитальных вложений и повышения их эффективности. Таким образом, окончательно закрепляется плановое руководство каждой отраслью, возникает механизм структурных и региональных связей.

Выстроенная система достаточно жесткая. Сложно не заметить, что она имеет значительную степень автономности от верхушки партийного руководства страной, а в качестве основного критерия карьерного роста работников предусматривает профессиональные качества и организаторские способности. Министр назначается Верховным Советом по представлению председателя Совета Министров. В период между сессиями Верховного Совета назначение министров и освобождение их от должности производится Президиумом Верховного Совета, с последующим утверждением Верховным Советом. Заместители министра назначаются Советом Министров. Партийное руководство полностью отключается от влияния на министерский состав.

Причем, неважно, кто в данном случае будет министром, какой «ближний круг» он образует возле себя. Создается аппарат, способный внутри себя нивелировать все неформальные связи и нетипичные намерения, а общая структурная увязка министерств, жесткое соответствие их состава конкретным государственным задачам – минимизируют отклонения от общегосударственного курса каких-либо группировок партийного руководства.

Работа министерств ведется на научной основе с учётом требований комплексного развития всего народного хозяйства СССР в целом, союзных республик и отдельных экономических районов. В структуру министерств вводятся отраслевые НИИ, а правовое положение министерств закрепляется Конституцией СССР и конституциями союзных и автономных республик. Для рассмотрения и решения основных вопросов деятельности министерств образуется коллегия под председательством министра, в состав которой входят заместитель министра и члены коллегии, утверждаемые Советом Министров. Важную роль в деятельности министерств играет научно-технический (научный) совет, состоящий из крупных учёных и высококвалифицированных специалистов данной отрасли, новаторов производства и представителей научно-технических обществ и других организаций.

Мартовский закон 1946 г. многие до сих пор считают формальным, закреплявшим лишь «новое название». Но, скорее, это намного более старая, чем наркоматы, система государственного управления, наполненная новым содержанием. Сохраняются даже существовавшие при Александре I и Николае I –коллегии внутри министерств. Однако привлечение к участию в них имеет широкую демократическую основу.

Следует учитывать, что Сталину исполнилось 67 лет. Значительную часть жизни он посвятил «политической борьбе» с бытовой неустроенностью подобных ему рядовых, не слишком продвинутых в теории «борцов». Годы Гражданской войны он провел на фронте, к примеру, организовывал оборону Царицына. Последующую часть жизни на нем лежала огромная ответственность, которая до него либо полностью уничтожала его соратников, либо побуждала их к созданию автономных систем. Он принимал ряд крайних, порою неоправданных решений, о тяжести последствий которых не мог не догадываться. При этом он, подобно многим своим соратникам по партии, вовсе не былабсолютно беспринципным и бесчувственным, о чем свидетельствует его обращение «Братья и сестры!» в начале войны и тост «За русский народ!» на праздновании Победы. Войну он отстоял на своем посту уже во вполне «непризывном возрасте», принимая основную тяжесть ответственности.

Война сама по себе распыляет второй уровень государственного управления на множество автономных систем. В сущности, война – это соревнование противоборствующих сторон именно в том, чьи системы второго уровня государственного управления окажутся более автономными и независимыми от центра в форс-мажорных обстоятельствах.

Послевоенные трудности, отсутствие прежней, объединяющей все системы глобальной государственной задачи, явное ослабление высшей иерархии государственного управления в условиях международной изоляции и всеобщего ожидания неминуемого «краха СССР» — меняет целевую мотивацию автономных объединений. Внутренняя замкнутость резко обостряет накопившиеся противоречия. В СССР начинается соревнование автономных систем теперь уже в борьбе за высшую государственную власть. В секторе ответственности остается один 67-летний Сталин.

В условиях всеобщей «гонки за власть» проходит незамеченной полная перестройка государственного аппарата оперативного управления. Для всех конкурентов Сталина гораздо «принципиальнее» выглядит захват «политического руководства страной», т.е. ключевого поста в партии, с которого сам Сталин сделал когда-то головокружительную карьеру.

Проблема здесь не только в недостатке профессионализма партийных руководителей того времени. С момента провалившегося декабрьского восстания 1825 г., общая тенденция любого притязания на власть сектора влияния сохраняется неизменной. Новое руководство не собирается брать на себя ответственность за оперативное управление, борьба всегда ведется за «политическое руководство» в виде диктата старому аппарату «чтоб все было!»

Партия также перестраивается, теперь она именуется КПСС. За высшие посты в руководстве партией ведется отчаянная борьба. Сталин, будто не замечая плотных рядов конкурентов, позволяет упразднить боевое ядро Политбюро, создав вместо него аморфный Президиум ЦК в составе 36 человек (25 членов и 11 кандидатов). В рамках этого громоздкого Президиума Сталин предлагает создать еще и бюро в составе девяти человек, которых он называет лично из противоборствующих лагерей непримиримых соперников. Кроме самого Сталина, в бюро вошли Маленков, Берия, Хрущев, Ворошилов, Каганович, Сабуров, Первухин, и Булганин. Однако обычно Сталин собирал только «пятерку»: сам Сталин, Хрущев, Берия, Маленков, Булганин.

---

На фоне сложнейшего положения в стране и схватки за власть в высшем руководстве – в стране происходит «дальнейший расцвет советской архитектуры и зодчества». В центре освобожденных и тыловых городов по довоенным типовым проектам строятся величественные жилые «сталинки», предназначенные для посемейного заселения высокопоставленных партийных и советских работников. Эти сооружения, как пишут о них в прессе, «должны символизировать Великую Победу советского народа над немецко-фашистскими захватчиками». Подразумевается, что вначале свои жилищные условия улучшат наиболее достойные, затем – все остальные. По-человечески понятно желание новоселов дистанцироваться от всенародного бедствия хотя бы дома. Но при этом «все остальные» осознают, что могут рассчитывать в лучшем случае на угол в бараке. В стране постепенно назревает острый социальный конфликт.

На ХХ-м съезде КПСС, разоблачившем «преступления сталинизма», в адрес покойного к тому времени Сталина прозвучало обвинение Н.С. Хрущева в «принижении роли Ленина в создании первого в мире государства рабочих и крестьян». Это обвинение основывалось на том, что в годы войны строительство грандиозного Дворца съездов (п. 3.2) было приостановлено, а после войны не возобновлялось. Однако управление строительства Дворца Советов не прекращало своего существования не только в годы войны, но и после нее. Строительство Дворца в описываемых условиях действительно не возобновлялось, но управление, превратившееся к тому времени в надправительственную автономную систему при Политбюро ВКП (б), явилось инициатором столичного высотного строительства знаменитых московских высоток.

Постановлением № 1 Совета министров СССР «О строительстве в г. Москве многоэтажных зданий» от 13 января 1947 года разработка проектов высотных зданий и их реализация возлагается не только на управление Дворца съездов, но и на Министерство внутренних дел, Министерство строительства военных и военно-морских предприятий, Министерство путей сообщений, Министерство авиационной промышленности. Все эти ведомства располагают к этому времени собственной строительной базой и могут использовать труд военнослужащих. Верхушка «победителей фашизма» и «новая элита», которая списала Сталина со счетов, создает для себя достойное жилье.

28 февраля 1947 года в газете «Советское искусство» выходит статья «Новые многоэтажные здания Столицы», где, в частности сообщается: «По предложению товарища Сталина Совет Министров Союза ССР принял решение о строительстве в Москве многоэтажных зданий. Это решение знаменует новый исторический этап в многолетней работе по реконструкции Москвы. В Москве должны быть построены: один дом в 32 этажа, два дома в 26 этажей и несколько 16-ти этажных домов. Проектирование и строительство этих домов возложено на управление строительства Дворца Советов при Совете министров СССР и на ряд крупнейших министерств. Наиболее крупное здание в 32 этажа будет выстроено на Ленинских горах в центре излучины Москвы-Реки. В здании будут находиться гостиница и жилые квартиры». Т.е. изначально все знаменитые московские высотки проектируются в качестве жилых домов. Запланированные к постройке восемь московских высоток были заложены в один день – в день восьмисотлетия Столицы.

12 сентября 1947 года «Советское искусство» в заметке «Закладка многоэтажных зданий» сообщала: «В день восьмисотлетия юбилея Столицы состоялась закладка восьми многоэтажных зданий, которые, по предложению товарища Сталина, будут сооружены в Москве.

На митинг, посвященный закладке самого высокого, 32-этажного здания собрались трудящиеся Ленинского района. Этот дом, в котором будет 750 жилых квартир и 520 рабочих комнат, сооружается на Ленинских горах, на берегу Москвы-реки. Перед трибуной – сложенный из кирпича столбик, к которому прикреплена бронзированная плита с надписью: Здесь будет сооружено 32-этажное здание. Заложено в день 800-летия города Москвы 7 сентября 1947 года.

На митинге выступил действительный член академии архитектуры СССР Б. Иофан – один из авторов проекта будущего здания. Одно из 26-этажных зданий было заложено в Зарядье близ Кремля, второе – на территории мраморного завода Метростроя, где будут проходить красивейшая магистраль столицы – Новый Арбат.

В этот же день в разных районах Москвы была произведена торжественная закладка пяти шестнадцатиэтажных зданий».

В журнале «Огонек» были опубликованы несколько фотоснимков памятных табличек, а самому событию был посвящен следующий абзац: «В 13 часов дня происходит закладка многоэтажных зданий в разных пунктах Москвы. Только один час проходит между закладкой памятника основателю Москвы Юрию Долгорукому и закладкой многоэтажных зданий. Но вся душа советской страны проходит перед нами в течение этого часа: далекое прошлое Руси, воин на коне, в шлеме и кольчуге, указывающий рукою вниз: «Здесь быть Москве», — и гигантские, многоэтажные дома, построенные по последнему слову техники для людей социалистического общества, для строителей коммунизма, для новых людей». (Журнал «Огонек», № 37, 1947г.)

Строительство московских высоток началось лишь в конце 1948 года, спустя два года после установки памятных табличек. В этот период страна не только решила основные проблемы послевоенного кризиса. В результате значительной «перестройки государственного аппарата», произошло и уточнение проектного задания. В связи с расширением внешнеполитической деятельности, прежде всего, в виде «международной социалистической интеграции», — одно из высотных сооружений предназначается под Министерство иностранных дел. В другом — решено разместить Московский университет, еще в двух – гостиницы «Ленинград» и «Украина». Положение с временным жильем в Москве очень сложное. Уже в середине 50-х годов в МХАТ им. Чехова идет забавная комедия «Вас вызывает Таймыр» Галича. «Комедийность ситуации» заключалась в том, что приехавших из регионов в Москву советских людей, мужчин и женщин, – селят вшестером в одну комнату гостиничного номера. В этих «уморительных» условиях они пытаются решать важные государственные задачи.

Здание в Зарядье предназначается для так и не построенного до войны Наркомата, а теперь уже Министерства тяжелой промышленности. Только высотки на Котельнической набережной, на Кудринской площади и, частично, высотка у Красных ворот — остаются жилыми домами. Часть Высотки у Красных ворот или «Дом Министерства путей сообщения» (архитекторы А. Н. Душкин, Б. С. Мезенцев, инженер В. М. Абрамов), совмещенную со станцией метро архитектора И. Фомина, переделывают под административные нужды. Вряд ли кто-то из высокопоставленной номенклатуры МПС, во главе с товарищем Кагановичем, планировал жить в соседнем подъезде с собственной работой.

Лишь дом на Кудринской площади по-прежнему вполне соответствует первоначальному замыслу участников – он предназначен конкретно для работников Министерства авиационной промышленности, поэтому называется в проектной документации «Домом авиаторов». Это вовсе не свидетельствует, о том, что, готовясь к строительству, Наркомат авиастроения не являлся автономной системой, озабоченной исключительно созданием роскошных жилищных условий для своего руководства. СССР начинает космические программы, поэтому данное Министерство авиационной промышленности первым проходит «послевоенную чистку» и нуждается в значительном кадровом укреплении.

Дом на Котельнической набережной предназначен под заселение «с бору по сосенке» — официально для «выдающихся деятелей советской науки, культуры и искусства». Т.е. решение жилищного вопроса остальных участников проекта Сталин оставляет на конец строительства, по результатам которого намерен решить сам, насколько кто из высших руководителей страны – «выдающийся деятель».

Заметка в «Огоньке» носит типичный для того времени оттенок политического сюрреализма. Еще не вышел в печать написанный в 1940 г. роман Михаила Афанасьевича Булгакова «Мастер и Маргарита», где Воланд пристально вглядывается в лица публики, пытаясь отыскать в них каких-то «новых людей, людей социалистического общества, строителей коммунизма». Он видит вполне старые знакомые лица, несколько испорченные жилищным вопросом.

В печати публикуются нереальные, несбыточные вещи, противоречащие человеческой природе. Среди голода, болезней, дистрофии на Кубани – снимаются столь же сюрреалистические картины вроде «Кубанских казаков». Добавим, что название совершенно фантастическое после массового расказачивания 30-х годов.

Закладку памятных табличек архитектурная общественность страны восприняла на редкость пассивно. Ни одно уважающее себя специализированное строительное издание не посвятило специального материала по планируемому строительству уникальных высотных зданий. В 1948 г. без лишнего шума упраздняется «за ненадобностью» Управление Дворца съездов, работники которого два года ведут «бурную полемику» в газете «Советское искусство», единственной газете, которая все это печатает. Стройка разворачивается в тот момент, когда уже все уверены, что никакого строительства не будет. Эта обстановка достаточно полно характеризует «руководящий стиль» Сталина. Но сюрпризы на этом не заканчиваются.

Взятый двухгодичный тайм-аут нужен Сталину для завершения работы над реорганизацией системы государственного управления. В мае 1950 г. образован Государственный комитет Совета Министров СССР по делам строительства. Госстрой СССР призван «проводить единую техническую политику, направленную на ускорение технического прогресса в строительстве и повышение его эффективности; улучшать дело градостроительства и архитектуры, планировки и застройки городов, посёлков и сельских населённых пунктов; совершенствовать техническое и экономическое нормирование в строительстве, строительное проектирование; разрабатывать и осуществлять совместно с министерствами предложения по внедрению научной организации труда, снижению стоимости, сокращению продолжительности и повышению качества строительства; развивать строительную науку, повышать эффективность научных исследований и осуществлять контроль за внедрением достижений науки и передового опыта в проектирование и строительства».

С созданием этой структуры, подчиняющейся непосредственно Совету Министров, у министерств, имеющих подрядные организации с собственной строительной базой, работающих по внутри ведомственным расценкам, — выбивается почва для авторитарных решений, прежде всего, в экономической области. Строительные подразделения всех ведомств долгое время выступают в качестве «прачек», на них списываются огромные государственные средства. Уже развернув строительство, вышедшие на возведение высоток министерства обнаруживают, что играть придется вновь по правилам, которые установит Великий кормчий».

В этой послевоенной перестройке государственного управления особенно интересен факт, что недоучкой-Сталиным, в окружении которого превалируют такие же недоучки, выдвигающиеся за счет «политической грамотности» из недр партийного аппарата, — создается система, отрицающая любое непрофессиональное воздействие. Сигнал должен быть форматирован соответствующим образом, иначе система его не воспримет.

---

 

Вернемся в 1947-1948 гг., когда на страницах газеты «Советское искусство» работниками управления строительства Дворца Советов, не подозревающих о собственной «ненадобности», освещаются под разными углами технические аспекты предстоящего строительства. При этом недвусмысленно подводится «идеологический базис» – СССР обязан иметь свои небоскребы. Кстати, вопрос о сроках строительства в такой идеологической трактовке осторожно задается Сталину работниками управления, которые «устали ждать». Накануне ликвидации управления Сталин отвечает в своей непроницаемой манере: «Раз СССРобязан иметь высотные сооружения, значит, он будет их иметь».

В 1947 г. А. Прокофьев, начальник управления строительства Дворца Советов, в статье «Самые высокие здания столицы» (газета «Советское искусство», 20 июня 1947 года) отмечал: «Строительство многоэтажных зданий будет резко отличаться от прежних строек. Перед проектировщиками стоит задача – дать свои оригинальные решения архитектурного образа высотных сооружений и в то же время решить совершенно новые задачи в отношении техники строительства, не повторяя ошибок, допущенных при возведении таких зданий в США. В частности для нас совершенно неприемлема распространенная в Америке планировка, при которой большое количество помещений лишено естественного освещения или выходит окнами в глубокие узкие дворы. В наших многоэтажных зданиях все жилые комнаты и рабочие помещения должны быть хорошо и естественно освещены.

Второй крупный недостаток многих американских «небоскребов» — их недостаточная «жесткость». Под действием ветра многие дома в США настолько сильно деформируются, что живущие в них часто ощущают колебания здания. Нередко при сильном ветре в комнатах расплескивается вода, раскачиваются повешенные предметы и т.д. Эти явления в наших зданиях будут совершенно исключены.»

Наиболее часто цитируется фраза Прокофьева из этой статьи: «Высота 32-этажного здания на Ленинских горах составит примерно 130-140 метров. Это значит, что оно будет почти в два раза выше колокольни Ивана Великого в Кремле. К тому же надо добавить, что новое многоэтажное сооружение располагается на участке, отметка которого превышает отметку набережной Москва-реки на 70 метров. Легко себе представить, каким интересным архитектурным объектом явится это здание в будущем силуэте города».

Другой работник управления, Н. Соколов в статье «Композиция высотных зданий» (газета «Советское искусство», 18 июля 1947 года) дополняет мнение коллеги: «… Вопрос о том, каковы должны быть высотные здания нового типа занимают не только тех, кому непосредственно поручено их сооружение – он интересует всю советскую общественность. Среди архитекторов едва ли найдется хоть один, который не задумывался бы над образом этих величественных зданий, над решением многочисленных проблем, связанных с высотным строительством

Взять хотя бы тот же вопрос «жесткости», затронутый в статье А. Прокофьева «Самые высокие здания Москвы». В некоторых американских небоскребах во время ветра лампы раскачиваются, вода расплескивается. Вопрос, казалось бы, узко технический: надо сделать здания покрепче, из более прочного материала и только. Однако материал не решает вопроса жесткости. Спица из самой лучшей стали все же гнется. Любая колонна или простенок высотой в 100 с лишним метров, даже изготовленные из сплошного металла, тоже будут гнуться. Не решает вопроса и массивность конструкции, так как она имеет экономический и функциональный предел. Больше того, массивность будет всеми мерами изгоняться из конструкций высотных зданий.

Экономика и техника требуют уменьшения веса здания, применения максимально легких и тонких конструкций. Значит, выход можно найти только в правильном построении всего организма здания в целом.

О том, что возможность раскачивания действительно существует, говорит не только зарубежный опыт. По подсчетам наших инженеров на высоте в 100 метров (а высота 32-х этажного здания на Ленинских горах будет составлять примерно 130-140 метров) скорости ветра возрастают в два с половиной – три раза. Условия нашего климата усугубляют возникающие при этом трудности.

Жесткость здания может обеспечить прежде всего его план. Его конфигурация должна быть «жесткой» и иметь форму букв Т (тавровая), Н (двутавровая), П (покоем), Х (крестообразная) и т.д. или комбинацию из них.

В американских высотных зданиях это обстоятельство учитывается не всегда. Небоскребы выросшие в условиях ненормально взвинченных цен на землю представляют собой, как правило, однобашенный тип сооружения…

Основной художественный порок небоскребов в США – механистичность формы. Их композиция строится либо на беспринципной эклектике, либо на принципах машинной эстетики. В первом случае американские архитекторы не преодолевают, не перерабатывают индустриальный каркас, а покрывают отдельные его места традиционно-стилизованными формами. Во втором случае они рассматривают как добродетель коренной недостаток дешевой машинной продукции – бедность форм, прямолинейность и однообразие. Машину фетишизируют, в ней видят основу для нового стиля.

Американский архитектор Бессет Джонс говорит: «Чем больше здания принимает характер машины, тем более его чертеж, конструкция и оборудование подчиняются тем же законам, которые существуют для локомотива». Здесь подразумевается господство самодовлеющей техники, ибо это было сказано в то время, когда Бессет Джонс не подозревал, что сначала автомобильные а за ними и паровозостроительные и даже самолетные фирмы призовут не инженера, а художника исправить с точки зрения искусства чертежи и спасти их продукцию от того безобразия, которое породили пресловутые «законы локомотива».

Эклектическая композиция свойственна старым американским небоскребам, во времена строительства которых в распоряжении архитектора не было ничего, кроме классической школьной традиции. По существу, это были технически смелые, но художественно малоталантливые эксперименты.

Другой позднейший период американского высотного строительства под флагом простоты и естественности создает подчеркнуто однообразные, прямолинейные решения. Располагая ленты окон и простенков по горизонтали или по вертикали, архитекторы возводили совершенно безотрадные ящики, как, например, здание газеты «Ньюс» в «Нью-Йорк».Эти формы родились после войны 1914 г., когда преклонение перед машиной по ряду общественных причин необычайно возросло.

Мы против этого идейного тупика. Мы не проклинаем машину и не поклоняемся ей. В центре внимания художника во всех областях социалистической культуры – человек. Не «законы локомотива», а широко понятные общественные интересы составляют основу архитектурного творчества.»

В том же номере стоит статья Бориса Иофана — «Новый силуэт столицы» («Советское искусство» от 18 июля 1947 г.): «В первый период строительства небоскребов в США американские архитекторы проектировали их то в виде ряда дворцов времени итальянского Возрождения, поставленных друг на друга, то в виде огромных массивов зданий, завершенных портиками в бездушном ложно-классическом духе, то в виде тяжелого массива здания, покоящегося на таких же портиках и аркадах. В последующий период пошла мода на готику, и американские архитекторы строили многоэтажные универмаги в виде готических храмов, причем не без сарказма называли их «коммерческими соборами». В ряде случаев американские небоскребы являются лишь инженерными сооружениями с навешенными на них разнохарактерными украшениями.

Советские архитекторы не пойдут по этому пути. У них есть чем руководствоваться в поисках характера архитектуры многоэтажных зданий. Направление их творческих исканий определено в известных правительственных решениях о Дворце Советов, содержащих глубокую и лаконичную формулировку требований, предъявляемых к архитектуре высотных сооружений.»

3 июля 1948 года Б.М. Иофан был освобожден от работы над разработкой проекта Главного здания МГУ. Проект был передан коллективу авторов под руководством Л.В. Руднева. Вновь созданная группа архитекторов получила в наследство объемно-пространственную композицию университетского комплекса, скомпонованную Б. Иофаном на основе личной просьбы Сталина — «сделать университет по возможности именно русским зданием». Обладая прекрасным чувством стиля, Борис Иофан нашел идейный замысел сооружения в образе православного храма, увенчав его пятью башнями. Прототипом высотной части послужили сразу несколько зданий Нью-Йорка, виденных им еще до войны во время творческой командировки в США. Неизбежное сходство с американскими зданиями зодчий постарался максимально ослабить, отнеся периметральные башни как можно дальше от центральной.

Вслед за смещением Иофана 14 октября 1948 года «в целях укрепления руководства Управления строительства Дворца Советов и оздоровления его работы» на должность начальника Управления вместо А.Н. Прокофьева назначается генерал-майор инженерно-технической службы А.Н. Комаровский, который к тому моменту уже занимал должность начальника Главпромстроя МВД СССР.

Перед началом строительства Управления строительства Дворца Советов «в целях оздоровления его работы» реорганизовывается в «Отдел по строительству высотных домов Управления Делами Совета Министров СССР». Впервые проекты зданий были опубликованы в июне 1949 года в журнале «Архитектура и строительство».

---

Московские высотки стали экспериментальной площадкой высотного строительства, где перерабатывался весь мировой опыт строительства небоскребов. На рис. 15-21 приводятся фотографии высотной застройки Нью-Йорка. Для первых экспериментальных построек в СССР по аналогу американской застройки был принят металлический каркас. В отличие от американского прототипа колонны основной части корпусов были приняты не двутавровыми, а замкнутого сечения со сварными поясами усиления (рис.21). Практически все основные узлы соединений каркаса были выполнены жесткими — сварными. Болтовые соединения использовались, в основном, в качестве монтажных, после проверки соосности их накладки обваривались по контуру. Для придания дополнительной жесткости элементам каркаса и повышения огнестойкости несущих конструкций – вертикальные элементы каркаса омоноличивались.

Перекрытия в жилой части выполнялись традиционно – деревянными. Перекрытия холлов и всех прочих путей эвакуации были приняты монолитными. На строительстве высоток впервые были применены сборные плиты перекрытий в центральных холлах.

Кирпичная кладка каждого этажа опиралась на стальные ригели, передающие усилия на колонны (рис. 14). Помимо кирпича и гипсовых блоков при устройстве перегородок применялись пустотелые керамические блоки, выпускавшиеся Управлением строительства Дворца Советов еще до войны. Тогда же было установлено, что необходимо ограничить применение сравнительно хрупких тонкостенных керамических блоков для кладки внутренних стен и перегородок в месте примыкания к дверным проемам.

Фотографии Николая Кружкова

В силу того, что сами сооружения были экспериментальными, а перестройка государственного аппарата требовала уточнения планировок по ходу строительства, — многие вопросы приходилось дорабатывать в построечный период. Этажность частей здания менялась, «с колес» разрабатывались решения планировочного сопряжения корпусов. Для того, что бы компенсировать перепады высот этажей центрального ствола с боковыми корпусами, которые неизбежно возникали при устройстве крыш-уступов, в жилых домах устраивались промежуточные технические этажи, каждый из которых соответствовал своей ступени. На технических этажах жилой части не предусматривалось устройство окон, там не останавливались лифты. В административных зданиях проблема перепада уровней решалась иначе — потолки в корпусах главных зданий выполнялись выше чем в боковых. Тем не менее, это был потерянный строительный объем, свидетельствующий лишь о том, что этажность и планировки всех частей сооружений дорабатывались в ходе строительства.

---

Отделка и художественное оформление жилой части высоток лучше всего свидетельствует о том, кто прорывался в этот период к власти. Нельзя рассматривать техническую типологию этих сооружений, их архитектурные достоинства – вне объективной послевоенной ситуации.

Разумеется, все высотки, изначально планировавшиеся в качестве жилых домов, вряд ли были бы заселены на столь широкой демократической основе, как были впоследствии заселены жилые дома на Котельнической набережной и Кудринской площади. Ошарашенные невиданным великолепием жильцы еще до парадного оказывались в музее.

Московские высотки – это последний бой постаревшего, сильно сдавшего за войну и послевоенные годы Сталина с абсолютно беспринципной партийной номенклатурой. Внутреннее убранство высоток красноречиво свидетельствует, что набравшие силу в период войны автономные системы намереваются жить по-царски, с размахом, собственным государством в государстве. Вмешательство Сталина заметно уже в том, что установка памятных табличек и начало строительства отделяют два года, самых сложных в послевоенном периоде. Никакие иные обстоятельства не помешали бы начать строительство немедленно, в тот момент, когда из Германии шли опломбированные эшелоны с «трофеями». Здесь рельефно выделяется еще однаотличительная черта всех, кто прорывается к власти из сектора влияния, не собираясь принимать на себя всю полноту ответственности: первые их «государственные решения» непременно касаются личного благополучия. Все, кто способен воспринимать ответственность, кто поглощен государственной глобальной идеей целиком, — о личном комфорте думают в последнюю очередь. После масштаба государственной задачи – личные бытовые условия становятся неинтересными. Поскольку сектор влияния рассматривает власть — как возможность взять только для себя, а сектор ответственности видит во власти инструмент, чтобы дать всем.

«Небоскреб» в этот период становится чем-то вроде «дома-храма» в 18-м веке, — «если уж не жить, то хотя бы иметь». Среди послевоенной разрухи и неустроенности это становится мечтой не только советской военной элиты, но нового «демократического руководства» стран социалистического содружества. В фонде главного архитектора Варшавы имеется соглашение, подписанное Сталиным в апреле 1952 г., о строительстве в Варшаве высотного Дворца Культуры и Науки в качестве «подарка советского народу – польскому».

---

Жилой дом на Котельнической набережной, высотой 176 метров, построен по проекту архитекторов Д. Чечулина, А. Ростковского и инженера Л. Гохмана. Высотный дом замыкает перспективу от Кремля до слияния русла Москвы-реки и Яузы и занимает господствующее положение в районе. Здание ритмично и плавно нарастает от краев к центру, в своей главной части достигая 26 этажей. В доме размещены 700квартир, кинотеатр «Иллюзион», почта, большое количество магазинов, кафе, салонов красоты. Центральный корпус дома увенчан обелисками, скульптурными группами и фигурными парапетами. Три более низкие башни и боковые крылья защищают здание с флангов. Высотка гармонично вписывается в сложный ландшафт на стрелке двух московских рек и является завершением перспектив небольших улиц и переулков, спускающихся по склонам холмов к излучине Яузы. Здание на Котельнической доминирует над всей зоной, являясь отправной точкой для всех улиц, идущих вниз к реке, и контрапунктом Кремлю.

Нижние этажи облицованы колотым и полированным красным гранитом, образуя обширный цоколь, который определяет четкое членение объемов с центральным 32-этажным корпусом. Он отличается тяжелым декором в виде статуй и зубчатых башен. Общая жилая площадь 15 тыс. м², кубатура высотной части 220 000 м³. Облицовка стен вестибюля подъезда — мрамор, полы из полированных гранитных и мраморных плит. Орнаментальное обрамление проемов из анодированного металла. В трех пятиэтажных башенках, стоящих на высотной части, расположены двухкомнатные квартиры, по одной на этаже. В «башенки» ведет один лифт из двух обслуживающих «лучевые» подъезды.

Здание на Котельнической, как и многие другие высотные сооружения Москвы, использовалось для наблюдения за погодой. Здесь определялись направление и скорость ветра. На крышах боковых корпусов в этом же здании успешно соседствуют балюстрады с римскими обелисками и ажурные готические башенки, функционально играющие роль вентиляционных вытяжек.

---

Приведем несколько цитат из автобиографической книги архитектора Дмитрия Чечулина «Жизнь и зодчество» (1978): «Генеральным планом 1935 года в исключительных случаях предусматривалась возможность строить дома выше 9—12 этажей. […] Воспользовавшись этим, я вместе с архитектором А.К. Ростковским подготовил проект здания, центральная часть которого имела двадцать пять этажей. Исполком Моссовета утвердил проект. Больше того, мысль о необходимости поднять силуэт Москвы понравилась, и мне было рекомендовано увеличить число этажей в центральной части, придать ей такое архитектурное выражение, чтобы здание просматривалось со всех концов города.»

Отметим, что изначально резкое повышение высотности Москвы не предусматривалось вообще, причем не столько из желания сохранить историко-архитектурную среду, сколько из-за слабости оснований. Большинство американских небоскребов возведено на основаниях с близким выходом скальных пород к поверхности. При закладке фундаментов здания МГУ пришлось применять предварительное замораживание слабых грунтов основания с многочисленными плывунами.

Фотографии Николая Кружкова

Дмитрий Чечулин подробно описывает, как он сам «до последнего» сопротивлялся высотному строительству. Приняв сторону «высотников», он постарался сделать все, чтобы высотки стали настоящим украшением Москвы: «Высотные здания должны были играть роль градообразующих элементов, архитектурных доминант. Вот, например, Смоленская площадь. Сейчас она достаточно ясно оформилась, что позволяет судить о градообразующем влиянии высотного здания, построенного здесь.»

В его книге описывается, как буквально на ходу принимались не только планировочные или технические решения, но даже компоновочные и композиционные: «Сооружение высотных зданий было для нас абсолютно новым делом. Возникало множество вопросов технологического порядка: как организовать производство стальных каркасов, лифтов, как обеспечить эффективную работу коммуникаций».

Проектированием каждого отдельного высотного здания занимались специально созданные авторские группы. В течение двух лет все проекты предстояло утвердить и начать строительство. Художественный образ каждого здания должен был отличаться своеобразием и в то же время быть глубоко связанным с планировочной структурой города, его сложившейся объемно-пространственной композицией.»

Безусловно, строительство московских высоток резко продвинуло отечественное зодчество. Это был уникальный натурный эксперимент, положивший начало многим индустриальным технологиям: «Сооружение высотных зданий положило начало индустриальному методу строительства таких объектов. Бесшумные скоростные лифты, тепловая воздушная завеса, системы управления и регулирования сложного домового хозяйства, автоматизированная система вентиляции и очистки воздуха и многие другие технические новшества впервые у нас в стране были разработаны и внедрены именно в высотных зданиях.»

Отдельные главы книги посвящены коллегам Чечулина, участвовавшим в разработке высоток: «Высотный дом на площади Восстания сооружен по проекту архитекторов М.В. Посохина и А.А. Мндоянца. Это была первая значительная работа Посохина, который затем проектировал и строил дома на улице Чайковского и Хорошевском шоссе. Он осуществлял руководство планировкой и застройкой индустриальными методами жилого массива Хорошево — Мневники. Посохин и его ближайшие сотрудники А.А. Мндоянц, П.П. Штеллер, Е.Н. Стамо, инженер Г.Н. Львов — авторы проектов здания Кремлевского Дворца съездов, комплексов СЭВа и Калининского проспекта.»

В книге архитектора Михаила Посохина «Дороги жизни» несколько глав посвящено этому незабываемому периоду. Со строительством московских высоток связано множество легенд, которые сейчас подаются в качестве «истории». Разумеется, главным действующим лицом этих «жизненных случаев» является Сталин, который якобы в приказном порядке потребовал установить на всех башнях высоток шпили. Посохин в своей книге пишет, что никто из архитекторов, участвовавших в этом беспрецедентном проекте, не общался с Иосифом Виссарионовичем лично и архитектурных замыслов с ним не обсуждал. Шпили и прочие архитектурные детали были установлены по требованию генерал-майора А.Н. Комаровского и других высокопоставленных чинов МВД, правда, со ссылкой на «Великого Кормчего»: «Сталин готику любит».

Огромное влияние это строительство оказало на теорию градостроительства, расширило представления о решении городских транспортных магистралей. Отметим в следующей цитате из книги Чечулина, что строительство семи московских высоток привело к необходимости реконструкции всего центра столицы в течение более 20-ти лет: «Практика работы наталкивала на мысль о необходимости ансамблевого решения градостроительных узлов, возникавших в результате строительства высотных зданий, необходимости дальнейшей реконструкции центра. Тогда-то и был подготовлен крупномасштабный макет. Он был столь огромный, что помещался только в Мраморном зале Московского Совета. Макет давал зримое представление о том, как высотные здания вписываются в силуэт Москвы, в ее центральную часть. Их громады, транспортные узлы, магистрали предстали на макете, давая возможность ясно увидеть облик центра Москвы недалекого будущего.

План реконструкции центра был рассчитан на 20— 25 лет. Приступая к его осуществлению, архитекторы сознавали, что социалистическая реконструкция исторически сложившегося города — это длительная, повседневная созидательная работа но его оздоровлению, материальному обогащению и архитектурному преображению.

Осуществление плана развития и реконструкции города проходит через ряд последовательных этапов детального проектирования, гарантирующего ансамблевую застройку в целом, а также отдельных магистралей. При этом важнейшим этапом всей работы должно стать перспективное проектирование, основанное на тщательном изучении исторически сложившейся архитектурной структуры города и использования ее возможностей для формирования новых ансамблей.»

И последняя цитата из Чечулина, которая напрямую касается стоимости строительства, устройства шпилей и слабого использования верхней части сооружений, о чем так же возникла легенда, будто Лаврентий Берия потребовал оставить эти помещения, чтобы разместить в них подслушивающую аппаратуру: «Их сооружение практически завершилось к началу пятидесятых годов. В последующий период, когда увлеклись голым прагматизмом в строительном деле, «высотки» поругивали за дороговизну, малую заселенность и плохое использование верхней части. Казалось бы, и тот и другой поводы для критики достаточно убедительны, если судить с позиции сиюминутной выгоды.

…помимо долговечности и несомненного качества высотных зданий, они обладают таким немаловажным свойством, как столичная представительность. Что же касается шпилей, в которых, что греха таить, действительно мало полезной площади, то они создавались для того, чтобы придать законченный архитектурный облик всему сооружению.

Еще два слова о дороговизне. Хочу отметить, что сегодняшние так называемые уникальные объекты, при сооружении которых применяются новейшие строительные материалы, а наряду с ними в отделочных работах ценные породы камня и дерева, обходятся государству в суммы, значительно превышающие те, что выделялись в конце сороковых годов на высотные здания. Это и понятно. Страна стала богаче, и в сегодняшних зданиях есть возможность проявить себя архитектурному искусству.»

---

Разумеется, Сталин принял непосредственное участие в сооружении московских высоток. Но, как мы видим из свидетельства непосредственных авторов проектов, его участие почти не касалось архитектурного облика сооружений. Сталин всего лишь проконтролировал целевое расходование средств и последующее распределение жилой площади, значительно урезав аппетиты рвущихся к власти «преемников». Отметим, что представители новой послевоенной элиты – так же, как когда-то «победители Наполеона», считали Победу над фашизмом — исключительно личной заслугой. Как когда-то дворянская гвардия, сдавшая Наполеону Москву, «не замечала» всенародного подвига, предпочитала не учитывать поддержку всей России в Отечественной войне 1812 г. и «покорении всей Европы», — в точности так же новый сектор влияния предпочел не делить с народом, выстоявшим в самой страшной войне, все послевоенные тяготы.

Завершающий этап строительства московских высоток совпадает с обострением борьбы за власть. В мае 1952 года по докладу Маленкова о злоупотреблениях в девятом управлении МГБ-2 арестован генерал Н. Власик, отстранен от занимаемой должности генерал Поскребышев. Сталин остается даже без охраны.

Михаил Афанасьевич Булгаков абсолютно прав, ничего не меняется в людях с изменением политической риторики и провозглашения лозунгов. И главное, что беспокоит «простого человека», вне зависимости от занимаемой должности, — это «квартирный вопрос». Но даже самые «простые люди», вне официальной риторики, безошибочно определяют степень преданности глобальной государственной идее самого высокопоставленного чиновника. Смерть Сталина никого не оставила равнодушным, причем большинство людей восприняло ее как личную трагедию. Надо учитывать, что это были люди, пережившие войну и послевоенную разруху, высокую эйфорию Победы, подъем гражданских чувств.

Поэтому в данном случае будут несостоятельными ссылки на «недоразвитость общества», недостаточную осведомленность об «ужасах сталинизма».

«Массовая истерия» советских людей по случаю смерти Сталина выявила полное отсутствие доверия к иным деятелям партии, что лишь подтверждает последующее общее равнодушие к чехарде в высших эшелонах власти. Сталин воспринимался вполне реалистично. Возникшее к нему доверие базировалось на уверенности, что даже в своих чудовищных решениях он преследует не личную выгоду, а по-своему понимаемое благо всей страны.

У пожилого человека, который ушел из жизни практически сразу после распределения около 2 тыс. квартир, достойных принцев голубой крови, — оказалась одна пара сапог, в которой он отправился в последний путь поначалу в Мавзолей, а затем был похоронен у Кремлевской стены.

---

Истинное отношение к высотному строительству высшего руководства страны наиболее полно раскрывает история высотки, предназначенной Сталиным для Министерства тяжелой промышленности. Обычно о нем говорят, что воплотить этот проект в реальность «помешала смерть Сталина».

Однако к весне 1953 года были завершены работы нулевого цикла, включавшие в себя технический этаж и двухъярусный бетонный бункер, смонтирована часть металлического каркаса. Но после решения Сталина и утверждения проекта во всех инстанциях, никто не способен волевым решением вернуть ему прежнее назначение – жилого многоквартирного дома. Пора волевых решений прошла со смертью Сталина, и многие лишь теперь это обнаруживают. К зданию на Красной площади, которому никогда не стать самым престижным жилым домом, полностью утрачен интерес.

Автором проекта высотки в Зарядье был Д. Н. Чечулин. В разработке проекта приняли участие архитекторы, инженеры и техники Мосгорпроекта, в том числе инженер-конструктор И. М. Тигранов, инженер Ю. Е. Ермаков, архитекторы А. Ф. Тархов, М. И. Боголепов, А. В. Арго, Л. М. Наумычева, Н. А. Кузнецова, Ю. С. Чуприненко и другие.

32-этажное здание должно было расположиться на участке площадью 15 га. В плане здание имело систему диагонально расположенных корпусов, с лифтами на перекрестках. По двум сторонам коридоров во всем здании устроено около 2000рабочих комнат, часть которых объединена в отдельные группы.

Главным фасадом это сооружение было обращено в сторону Красной площади. На стилобат с Красной площади вела широкая лестница. Со стороны Китайского проезда малые лестницы вели к открытой стоянке автомашин, огражденной сквером. По малым лестницам можно было бы пройти в сквер-заповедник, где сохранялись здания — памятники архитектуры прошедших эпох.

Основную часть здания венчал золоченый многогранный шатер с завершением, достигающим высоты 275 м. Высотную часть окружали 5-этажные корпуса, образовывавшие хозяйственные дворы с гаражами и стоянками.

Центральное место в главном вестибюле, где были предусмотрены два гардероба на 1700 человек каждый, — занимали лифты. Для рассредоточения потоков больших масс людей в диагональных крыльях высотного корпуса также были предусмотрены лифты. Количество лифтов возрастало от верхних этажей к нижним. Если в верхнем этаже предполагалось установить всего два лифта, то в гардеробном вестибюле — сорок. Проект здания дает наглядное представление о сталинских планах в отношении задач Министерства тяжелой промышленности.

Несущим остовом здания являлся стальной каркас с вертикальными решетчатыми связями. Монолитные перекрытия должны были служить горизонтальными дисками жесткости.

Лучевая система плана как в этом сооружении, так и в здании на Котельнической набережной, создавала наиболее благоприятные условия для ориентации внутренних помещений, более выгодную систему пространственных жестких связей конструкций, повышающих устойчивость здания в целом и равномерное восприятие корпусом значительной ветровой нагрузки. Здание планировалось облицевать в цокольной части красным гранитом, а выше — подмосковными известняками и светлым литым камнем.

На близких подходах сооружение должно было масштабно войти в ансамбль природы и архитектуры ближайшего окружения, что потребовало особой горизонтальной композиции масс, ориентированных вдоль набережной Москвы-реки и кремлевской стены. Автор решил эту задачу, положив в основу плана первого нижнего уступа прямоугольник с отношением; сторон приблизительно 2:3, в силу чего нижний, первый пятиэтажный объем имел форму параллелепипеда, вытянутого вдоль Москвы-реки, достигая масштабной подчиненности объема этой части сооружения историческому окружению.

Второй трехэтажный квадратный в плане уступ решал ту же задачу — связь с ближайшим ансамблем. Одновременно второй и следующий за ним шестиэтажный уступы являлись переходами к 20-ти этажной башне, которая являла собой пластическое завершение с шатром и эмблемой. Высотная симметричная часть сооружения «работала» на большие перспективы, включаясь в общий архитектурный ансамбль города.

В проекте были учтены все недостатки, выявленные при проектировании и строительстве высотки на Котельнической набережной. Огромная работа была проведена над уточнением архитектурно-художественной соразмерности отдельных объемов между собой и окружением, была принципиально решена проблема масс нижних ярусов, в облик комплекса в Зарядье был введен ряд элементов, которые устанавливали градацию переходов от масштаба сооружений на Красной площади к масштабам сооружений, входящих в пространство всей Москвы. Особое внимание уделялось поискам гармонии цветового и пластического решения с ансамблем Кремля.

Были проработаны и внутренние планировки с целью сокращения потерь внутренних площадей. Диагональные коридоры в главном здании заканчивались треугольными тупиками, по периметру которых веером размещались рабочие комнаты. Каждая из них имела свою крошечную вестибюльную площадку. Начиная с 8-го по 13-й этаж диагональные коридоры укорачивались, треугольные тупики уничтожались. С 14-го этажа пропадали и диагональные отсеки, оставались лишь лифтовое фойе с рабочими комнатами. И, наконец, в венчающей части здания располагался демонстрационный зал, перекрытый куполом и четырьмя павильонами по углам плоской кровли.

Тяжелее всех разборку каркаса недостроенного здания в Зарядье воспринял автор, академик архитектуры Д.Н. Чечулин. Спустя десять лет (1964-1967) на уже имевшемся стилобате высотки была сооружена гостиница «Россия».

---

Через год после смерти Сталина в 1954 г. в Большом Кремлевском дворце Госстроем СССР было созвано специальное Всесоюзное совещание строителей и архитекторов, уже не имевших ведомственной разобщенности. На совещании были выдвинуты основные задачи отрасли —снижение стоимости строительства и резкое увеличение количественных его показателей. Основным путем решения этих задач были выдвинуты индустриализация строительства и связанная с ним типизация проектирования.

Партийное Постановление ЦК КПСС и СМ СССР «Об излишествах в архитектуре» вышло лишь в ноябре 1956 г., когда все вопросы предстоящей индустриализации уже были решены в профессиональной среде.